Пербрайт пролистал страницы блокнота, ничего не обнаружив. Он откинулся на спинку стула, глядя в окно и легонько постукивая ребром блокнота по краю стола.
— Не знаю, — медленно произнес он, — как высоко котировался мистер Хопджой в качестве агента контрразведки, но если он применил там хотя бы половину того таланта, который выказал, оформляя фальшивые векселя и запудривая мозги своим кредиторам, я бы сказал, что для России настали черные дни.
Лав взглянул на инспектора с некоторой нерешительностью.
— О, не волнуйся, Сид. Совершенно очевидно, что этот парень не делал секрета из того, чем он в действительности занимается. Более того, он даже спекулировал на этом. Не понимаю, почему мы должны вести себя, как старые леди, притворяющиеся, что не чувствуют запаха параши. Кстати, это мне напомнило… Уорлок сегодня не заходил?
— Звонил около четырех, — ответил Лав. — Был очень напорист.
— Отыскал, наверное, какой-нибудь пустячок вроде ногтя или почки. Между прочим, среди всего этого я не вижу никаких подтверждений легенды Хопджоя, что он коммивояжер.
— В доме больше ничего нет. Может быть, у него где-то есть контора.
Пербрайт покачал головой.
— Ни один из аптекарей в городе не помнит, чтобы он— хоть раз им звонил. Нет, я думаю, он просто не хотел на это время терять — лишние заботы; да и кому какое дело было, в сущности?
Сержант молча наблюдал, как Пербрайт закрыл и запер ящик; отодвинул его и бумаги Периама в глубь стола. Потом неуверенно произнес:
— Забавно, знаете ли. Но если взять одно, другое — все эти сложности с деньгами и вообще — можно подумать, что смерть пришла к парню почти как счастливое избавление. — Он сглотнул. — Если вы понимаете, что я хочу сказать.
Когда Пербрайт заговорил, Дав не уловил в его голосе обычной насмешливости.
— Я понимаю, что ты хочешь сказать, Сид. Прекрасно понимаю.
Сержант Уорлок появился в кабинете Пербрайта, сияя, как майская роза, словно был агентом «Пруденшл» [14]. Он принес с собой «дипломат» и невысокую черную деревянную коробку с ручкой.
— Итак, сэр. — Принесенный багаж был разложен на столе строго симметрично. Освободившиеся при этом руки Уорлока полетели навстречу друг другу и объединились в радостном союзе, энергично потирая одна другую. — Как наши дела?
Пербрайт вынужден был признать, что «наши дела» обстояли пока так себе.
Его посетитель, дважды обойдя комнату, чтобы, как предположил Пербрайт, погасить часть кинетической энергии своего появления, встал перед «дипломатом» и, щелкнув замками, открыл его. Искрящимися от удовольствия глазами он посмотрел на инспектора.
