– Теперь понятно, почему воняет канал.
– А ведь правда, ужасная вонь, – согласилась Мави. – Думаю, очищающее заклятие в последний раз не сработало.
– Волшебству доверять нельзя, – сказала Нерра. – Оно ненадежно. Так, во всяком случае, утверждает дядя Фаран.
Альрис возмущенно фыркнула.
– Возможно, еще и поэтому Гильдия запрещает смешивать власть и магию, – заметила Мави.
Ханнер покачал головой:
– Не думаю, что поэтому. На самом деле волшебство не менее надежно, чем все остальное.
– Так то волшебство. А другая магия? Дядю Фарана тревожат все маги, хотя по-настоящему раздражают его только волшебники.
– Гильдия не желает, чтобы разные виды магии смешивались, – сказала Альрис.
– А волшебство и правда менее надежно? – спросила Мави. – Никогда об этом не слышала.
Ханнер приподнял ладонь.
– По-моему, все зависит от того, чего вы хотите от волшебника, – проговорил он. – Жрецы не претендуют на безошибочность, и многие молитвы остаются без ответа, но кое с чем они прекрасно справляются. Мне не доводилось видеть, чтобы больной горячкой, которого пользовал жрец, умирал.
Внезапно стало очень тихо, и Ханнер осознал, что он только что сказал. Нерра и Альрис молча уставились на него, но Мави спросила:
– Сколько вообще людей сейчас умирает от горячки?
– Наша мать умерла. – Нерра сердито отставила тарелку. – Он видел, как горячка сожгла нашу мать. И маги не помогли – она ведь была леди Иллира, сестра лорда Фарана. Их заклятия к услугам купцов, моряков, вонючих нищих со Стофутового поля, но для потомственного аристократа или кого угодно, связанного с правителем, – нет уж, маги и пальцем не пошевелят. – Она глянула на Альрис – та смотрела в тарелку и отщипывала кусочки курицы.
– Это еще одна причина, по которой дядюшка так озабочен магией, – тихо проговорил Ханнер.
– Ужин окончен. – Нерра вскочила. – Я пошла.
– Я с тобой. – Альрис поставила тарелку на пол.
– Но я не наелась! – запротестовала Мави.
Нерра не ответила; она шагала прочь, увлекая за собой Альрис. Мави и Ханнер остались сидеть на полу.
– Прости, – сказал Ханнер. – Я не подумал. А стоило бы, прежде чем напоминать им о маме.
– Ну, меня-то ты не задел, – отозвалась Мави. – Моя мать жива и здорова. Но это и правда было...
– Бестактно?
– Что-то вроде...
– Бесчувственно?
– Может быть...
– Невероятно глупо?
– Да, думаю, что так.
– В этом я мастак, – согласился Ханнер. – Никогда не знаю, ни что сказать, ни когда прикусить язык. Потому-то я все еще и состою на побегушках у дядюшки вместо того, чтобы заниматься собственным делом.
