Самое ужасное — это внезапная, мертвая тишина, наступившая после слов Мигеля, вынудившая Мерседес оглядеться и понять, как много людей вышли в сад, услышав ее крик. Все они сейчас собрались в полукруг, пристально смотря на нее.
О, пусть это будет сном и скоро наступит пробуждение!
Но нет! Мерседес с ужасом поняла, что не сможет опровергнуть обвинение Мигеля, даже если бы хотела. Она никогда не умела лгать. А сейчас ее молчание было признанием правдивости слов Джейка. Она видела это на лицах всех собравшихся, ощущала в их подавленных вздохах, слышала во внезапном шепоте.
Ее братья ослабили захват Джейка, но не отпустили совсем.
— Мерседес…
Это был голос отца, остальные тактично молчали.
Что она могла сказать, да и что было говорить?
С горечью Мерседес вспомнила, что Джейк принес с собой «доказательство». Рука, которую удерживал Алекс, опасно близко находилась к карману, в котором лежал лоскут бледно-голубого шелка, способный произвести эффект разорвавшейся бомбы.
— Ну да, — неохотно призналась Мерседес. — Но не так, как ты думаешь!
— Тогда как?
Отец никогда не смотрел на нее так неодобрительно — ей стало неловко под взглядом его холодных и равнодушных глаз. А чего она ожидала?
Хуан Алколар — человек, для которого каталонские традиции и честь семьи значат все. Репутация семьи всегда превыше всего! Обвинение Мигеля выставило его семью в дурном свете перед толпой людей.
Отец не придерживался таких консервативных взглядов, как Альфредо Медрано, на чьей дочери только что женился ее брат Рамон, но все же был старомоден. Он мог принять бывшую любовницу Хоакина — теперь жену — в семью, но что позволено сыну Хуана Алколара, то не позволено ей, его дочери.
— Я… — начала она, но было ясно, что отец не готов обсуждать что-либо дальше.
— Мы поговорим об этом позже, наедине.
Хуан Алколар надменно осмотрел собравшихся, потом перевел ледяной взгляд на нее, с трудом сдерживая эмоции.
— Хватит! — Он решительно взмахнул рукой.
Это было его последнее слово. Мерседес не сомневалась в этом. Отец уже повернулся, готовясь уйти с напускным величием, как всегда делал, когда что-то угрожало его спокойствию.
— А что, если я объявлю о нашей помолвке?
Вопрос задал тот, от кого она менее всего ожидала услышать, — Джейк.
Все замерли, даже ее отец. Он застыл, а потом медленно повернулся.
— Что ты сказал?
Джейк начал действовать.
Сначала он повернул голову налево, потом направо и многозначительно посмотрел на свои руки, которые держали Алекс и Хоакин. Он не сказал ничего, но они поняли и отпустили его, и даже отошли назад.
