— Ты не понимаешь! Все изменилось. Почему ты не позволяешь мне объяснить…
— Я понимаю, как страдает погребенная заживо Ириана. Я понимаю, что ты спровоцировал скритеков на бунт, знаю, как пострадали от этого безобидные ниссомы. Я понимаю, что в твоем распоряжении оказалось страшное оружие, которое ты использовал для бессмысленного убийства невинных леркоми. Я не сомневаюсь, что ты и твои прихвостни виновны в других преступлениях, о которых я еще не знаю. — Она повернулась к нему лицом. — Я ошибаюсь?
— Ириана будет освобождена в свое время, — ответил он. — Я сожалею о смертях жителей моря. Мои последователи принадлежат к нации, которая считает их бездушными животными, и я не всегда могу контролировать их поступки. Но я могу гарантировать, что ни один ниссом не погиб от рук топильщиков…
— Освободи Голубую Даму сейчас, — перебила она его. — Уничтожь собранное тобой оружие древних. Откажись от плана завоевать мир.
— Не могу, — ответил он, — потому что намереваюсь сохранить его! Ириана, по неведению, помешала бы осуществлению моих планов, так поступили бы и правители стран, если бы я не заставил их выполнять мои условия.
— Так поступил бы любой здравомыслящий человек! — громовым голосом произнесла Харамис и схватила свой талисман. — Я знала, что ты придешь сюда, Орогастус, знала, что ты попытаешься завоевать меня, как тебе удавалось это раньше. Решив, как должна поступить, я вырвала из своей груди сердце и обрекла душу на адские муки. Но я поклялась, что ты не покинешь эту башню, чтобы продолжить свои злодеяния. Ни за что, пока у меня есть силы предотвратить это.
Внезапно ее охватила волна дыма, чернее, чем полночь. Колдун, пораженный изменением ее отношения к нему, попятился назад, а тьма обрела форму трех огромных лепестков, вздымавшихся до самого потолка библиотеки. Черный Триллиум.
Она появилась из центра Цветка — женщина в блестящем белом платье, собравшем в себе все цвета радуги. В правой руке она держала окруженный темной пустотой Трехкрылый Диск, от которого колдун не мог отвести глаз. Пустота расширилась, превратившись в огромное круглое окно, в лишенную лун или звезд ночь, заслонившую сияющий силуэт Великой Волшебницы. Но свет от ее тела все еще пробивался сквозь клубы дыма.
Она не произнесла ни слова, но что-то заставляло его войти в этот Диск, словно он был виадуком в вечность.
— Нет! — закричал он, не желая верить в то, что она обрекла его на смерть, когда любовь и доверие к ней сделали его незащищенным. — Харамис, ты не можешь так поступить!
