Но вот вам и пресловутый американский суд, который «в правовой стране служит только закону». Но обещаю читателям: дальше в своем расследовании мы еще и не такое увидим.
50. Бригада Геббельса косвенным доказательством считает и то, что советский обвинитель в Нюрнберге не выступил с протестом против того, что катынское дело не включено в доказанные преступления. Но наш обвинитель мог бы протестовать только в том случае, если бы из-за катынского дела суд не назначил обвиняемым то наказание, что он просил, а суд это наказание назначил — все, кто хоть как-то мог отвечать за убийство польских офицеров, были повешены, куда уж больше. О чем было протестовать советскому обвинителю, если руководители стран-союзников и не поручали Международному Трибуналу катынское дело?
Полагаю, что читатели согласятся, что то, как вели себя западные судьи на Нюрнбергском процессе, — это не косвенное доказательство версии Геббельса, а прямое доказательство подлости Запада по отношению к СССР. И только.
До момента, пока команда Геббельса не пополнилась советскими членами, с доказательствами, даже косвенными, было крайне туго. Их по сути два.
51. Первым является факт прекращения переписки. Нам теперь понятно, что после суда на Особом совещании при НКВД переписки и не должно было быть. Тем, кто на Особом совещании был осужден, переписка была запрещена. Но все же, запишем это как условное Доказательство N 4 версии Геббельса, а то уж очень должно быть обидно для его бригады — мы рассматриваем улики, собранные только ею, а доказательств, даже условных, нет.
52. Второе доказательство — это отсутствие документов на трупах с записями позже весны 1940 года. Мы понимаем, что после того, как немцы предварительно обыскали те трупы, что они давали осматривать польской и Международной комиссии, этих документов и не должно было быть.
Кроме того, у бригады Геббельса нет и тех документов, что найдены на трупах — ведь их сожгли немцы перед капитуляцией.
Тут «польская сторона» поясняет, что она очень хотела украсть эти документы у немцев, но не удалось. Удалось только тайно переписать в четырех экземплярах два десятка из них. Эти объяснения для детского садика уже надоедают, скажите прямо, что у подручных Геббельса есть в распоряжении копии только тех документов, что «ловкие» немецкие офицеры им дали для переписывания в целях, определенных господином министром доктором Геббельсом.
Все же из жалости к бойцам нацистского идеологического фронта и этот эпизод запищем как условное Доказательство N 5 версии Геббельса.
