Каким смешным теперь казалось Эрике ее поведение. Зачем она усложняла то, что на самом деле было так просто? С тех пор у нее были другие мужчины, более опытные и умелые любовники. Валера в том числе. В фантазии ему было не отказать, он знал, на какие точки нажимать, чтобы завести Эрику с полоборота. Почему же она вспоминала ту ночь? Возможно, потому, что оставила та ночь ощущение некой энергии, энергии двух тел, способных слиться в одно целое, захватить ее от макушки до пальчиков ног, отключить ее разум, закружить в вихре эмоций. Вот этого не хватало в ее нынешних отношениях. Именно это и заставляло ее возвращаться мысленно к событиям той ночи на берегу реки. Возможно, так случается у всех, успокаивала она себя. Не она первая, не она последняя, цепляющаяся за воспоминания юности.
В конце концов, сравнивать Валеру с Максом было абсурдно — это как сравнивать глиняный горшок и изящную вазу редкой работы. Да, именно так, заключила она и стряхнула с себя все мысли о прошлом. Наслаждайся настоящим, Эрика! Этот девиз никогда не подводил ее, зачем было ему изменять?
Дни полетели мрачной чередой. Из-за напряженной ситуации у отца постоянно случались нервные срывы. Однажды, придя с учебы, Эрика обнаружила его дома одного, сидящего в кресле. Одного взгляда на него хватило, чтобы защемило сердце.
— Эрика, у меня к тебе есть разговор.
Отец выглядел ужасно: мешки под глазами, лихорадочно горящие глаза — словом, сам не свой. Последнее время он так выглядел постоянно, но сейчас по его состоянию было понятно: что-то случилось, что-то стало последней каплей. Неужели все? Неужели конец? Эрика лихорадочно соображала, сколько времени еще понадобиться Валере, чтобы распутать клубок до конца. Возможно, еще не поздно?
Она бросила сумку на пол и сел напротив отца, приготовившись услышать самое ужасное.
— Я даже маму не хочу вмешивать, отправил ее за покупками.
— Что ты имеешь в виду? — Эрика не понимала, почему отец не хочет смотреть ей в глаза.
— Мне тяжело это говорить, но ты должна пообещать мне, что расскажешь всю правду. Я твой отец, Эрика, и, если надо, я готов принять на себя всю вину, но я должен знать, зачем ты это сделала и почему? Если ты скажешь мне сейчас всю правду, то, возможно, все еще можно будет исправить. Ты ведь не понимаешь, чем это может грозить мне, тебе, всей нашей семье.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь! — прервала его Эрика. — Объясни, о чем ты? Что я сделала? При чем тут вообще я? Если хочешь знать, я пыталась тебе помочь, я все сделала, чтобы вытащить тебя из этого дерьма, а ты теперь еще в чем-то меня обвиняешь?
