— Не смей так говорить об отце!
Казалось, что еще секунда, и мать ударит Эрику. Но вместо этого она вдруг как-то поникла, опустила плечи и сползла на кресло. Словно под тяжестью непосильного груза. Эрике стало ее жалко.
— Ну, мама, мамочка, не надо! Все образуется. Мы ведь везучие. У нас всегда все заканчивалось хорошо. И отец — он же умница, он найдет выход. С его связями и его головой…
Луиза Иннокентьевна кивнула и закрыла лицо руками. Потом махнула рукой, делая Эрике знак уйти. Она не любила плакать при посторонних, даже при собственной дочери. Эрика тихо вышла из комнаты. В голове ее зрел план. Если все сейчас ополчатся против отца, то только один человек будет в состоянии ему помочь. Валера. Только его мозги смогут вычислить, где подвох.
Она рассказала ему о надвигающейся беде в тот же вечер. Валера сильно расстроился — Евгения Анатольевича он уважал и искренне сочувствовал, что у того неприятности.
— Я постараюсь выяснить окружными путями, кто там стоит за спинами диггеров (так он называл тех, кто копал под Лазарева). Они ведь по чьей-то указке работает. А вот выясним, кто заварил кашу и зачем — станет ясно, как все это остановить.
— Ты умница! Спасибо тебе.
— Мы с тобой одной крови — ты и я. В одной связке. Как же я брошу тебя в такой ситуации?
На душе у Эрики сразу стало светлее. Если Валера взялся за дело, значит, все будет хорошо. У него не бывало провалов ни в чем, такой уж человек. Ну, пожалуй, ни в чем — громко сказано, улыбнулась она про себя. Кое в чем провалы все-таки случались, но и то — только после сильно загруженного дня. Она старалась деликатно не обращать внимания на эти маленькие неудачи в сексе, случались они редко, он сильно переживал, она делала вид, что все в порядке. В основном же в сексе он был довольно неплохим партнером. Конечно, первого ее мужчину никто не мог пока затмить, но это, скорее, относилось больше к области психологии и подсознания, чем к практичной реальности. О своем первом мужчине она вспоминала не так часто. Но каждый раз после начала новых отношений ей нет-нет да приходили на ум воспоминания той ночи на даче у подруги. Запоздалая потеря девственности. Было это настоящее чувство, прикрытое ее обычном цинизмом, или нечто большее?
Случилось это во время учебы в академии. Как раз незадолго до того вечера она жаловалась Максу на то, что нет в ее жизни настоящей любви, никак не встретит она, мол, свою половинку. На что он довольно резко заметил, что ей пора проверить зрение.
