— Конечно. Но нижнее белье можешь не снимать. Линда безропотно сняла фартук, а затем и платье, под которым оказалась весьма изысканная двойка от Марселя Роша. Затем подошла к дивану и легла на спину.
«О'кей!» — сказал Джон и набрал на клавиатуре своего хитрого чемоданчика код блокирующей программы, пароль, а потом еще и провел над магнитным считывателем своей персонально-идентификационной карточкой.
Максим вздрогнул и напрягся, поскольку Линда мгновенно «умерла». То есть дернулась немного, словно это была предсмертная судорога, и обмякла, глядя в потолок ничего не видящими открытыми глазами.
«О'кей! — отметил про себя Джон, — отличная реакция! — имея в виду реакцию Максима, который столь дорожил своей Линдой. — Именно таким должно быть отношение потребителя к продукции нашей корпорации!»
Джон повернул голову куклы на бок — так, чтобы был виден затылок. Затем быстро забегал пальцами по клавиатуре. И в конце этого стремительного проигрыша вдохновенно тюкнул указательным пальцем правой руки по клавише Enter. В наступившей тишине было отчетливо слышно, как внутри Линды сработала какая-то пружина, и часть затылка распахнулась, словно створка музыкальной шкатулки. Однако музыки внутри не было.
— О'кей, Макс! — приободрил Джон нервно курившего клиента. — Это технологический шлюз, я открыл его для тестирования.
Затем он соединил тридцатидвухжильным кабелем свой чемоданчик с технологическим разъемом модели LKW-21/15, запустил тест и стал внимательно наблюдать за миганием индикаторных лампочек на контрольной панели. Тест прошел успешно.
Затем началась проверка органов чувств модели — зрения, слуха, обоняния, осязания и вкуса. И здесь не было выявлено никаких отклонений от нормы.
Напоследок был запущен тест динамической кинематики, который потряс Максима чуть ли не до нервной икоты. Закачав на флэш-карту модели необходимый массив управляющей информации, Джон отключил кабель от технологического разъема и отошел на безопасное расстояние.
По лицу Линды промчался вихрь самых разнообразных мимических выражений: всевозможные улыбки и усмешки, гримасы гнева и ярости, озабоченности и печали, испуга и брезгливости, приветливости и изумления, стыдливости и разочарования, и многое, многое другое, чему и названия-то не существует.
Затем Линда начала менять облики. Она стала китаянкой, и лицо ее пожелтело до неузнаваемости. Потом Максим с изумлением увидел, как она превратилась в негритянку с кожей почти такого же цвета, как уголь для барбекю из супермаркета. Лицо куклы плавно перетекало из одного облика в другой, меняя расу, возраст, оттенки кожи и ее фактуру, интеллектуальную насыщенность и степени женственности. Более того, при этом изменялся и рост Линды, правда, незначительно: девичья стройность сменялась пикантной полнотой, чтобы через несколько секунд обернуться классическим эталоном женской фигуры. Джон объяснил этот эффект «прецизионной кинематикой».
