Целый день смотрела в окно на струи воды, стекающие по стеклу, за которыми грустил мокрый парк с одинокими печальными статуями. И думала: бедные, у них, наверное, закончились батарейки…
После часа этого бесцельного созерцания скучной подмосковной природы перед моими глазами начали проплывать какие-то странные видения. Жаркое солнце раскаляет до нестерпимого свечения песок бесконечного пляжа. Огромные волны наваливаются на отутюженный берег всей грудью. Вдалеке виднеются какие-то растрескавшиеся каменные стены, страшно высокие. В голубом небе парит крупная птица, что-то высматривая внизу. По песку бежит ко мне какой-то человек с бородой. Он почему-то в белом халате и с бандитской банданой на голове.
Так начинаются галлюцинации, поняла я. Я это где-то читала… Ах да, про Анну Каренину, которую лечили опиумом…
Я ведь просила Его, чтобы он пригласил в дом каких-нибудь гостей. Говорила, что мне порой бывает скучно. Интересно же посмотреть хоть на одного живого человека, кроме Него. Охранники и тот суетливый тип, который иногда привозит продукты, не в счет. Их ко мне Он почему-то не подпускает.
Это было бы не только интересно, но и крайне важно для меня. Вдруг таким образом прольется хоть какой-то свет на тайну моего происхождения.
Вдруг таким образом прольется хоть какой-то свет на тайну моего происхождения…
Друг таким разом прольет похоть, какой-то сват за майну его вхождения…
Что я несу?!
Мне страшно.
Я боюсь себя.
27.08.
После утреннего секса Он вдруг спросил, почему я не называю его по имени. Я задумалась.
— Может быть, тебе неприятно выговаривать мое имя вслух? — не отступался Он.
— Я не могу даже и мысленно, — ответила я, честно глядя Ему в глаза. Всегда надо отвечать честно, иначе это будет не любовь. Хоть я где-то и читала, что некоторые женщины бывают неискренни с любимыми.
— Почему? — изумился Он.
— Потому что это будет предательством. Потому что ты у меня один.
— Ну и что?
— Если я начну называть тебя по имени, то это будет означать, что ты для меня такой же, как и все остальные мужчины. У них у всех есть имена. А у тебя имени не должно быть.
— Но ведь у меня же есть имя! — не понял Он.
— Нет. Ты — это Ты.
— А если кому-то другому ты скажешь «ты», так мы с ним и вовсе будем равны.
— Нет, ты ничего не понимаешь. Ты — с большой буквы. А все они с маленькой. И значит, никакого равенства тут быть не может!
— Хорошо, — согласился он, — но если я тебя очень попрошу, ты сможешь сказать?
