Я не нашелся что ответить. Действительно, эти страшные мысли, как лезвие циркулярной пилы, крутились в моей голове.
— А твоему дружку-фашисту, — перевел взгляд на Гиммлера Ука-Шлаки, — надо бы вежливости поучиться. Он про меня думает такое, от чего даже я краснею. Грубиян!
Предводитель дворянства с готовностью оформил свои злобные мысли в несколько фраз крайне непристойного содержания.
— Все… — царственно сделал ручкой Ука-Шлаки. — надоели они мне… Боятся, нервничают, грубят…
Он задернул занавесь и прогудел из нутра паланкина:
— Погрузить их в Черную Тьму! Это был приказ.
— Киса, вы очаровательны. Теперь я вижу, что вы прирожденный стратег, каждое поражение способны обратить в победу. Только не говорите, что так оно все и планировалось, — предупредил я, отряхиваясь.
— Моя нога… — простонал Гиммлер, не делая никаких попыток подняться. — Моя рука… И все остальное… Я себя чувствую сервизом лиможского фарфора, увязанным в мешок и сброшенным с пятого этажа.
— Это ерунда. Подумаешь, пара-тройка сложных переломов. По сравнению с фаршировкой птичьим пометом и последующим утоплением в нечистотах — просто тьфу… Кстати, ты обратил внимание? — Мы живы. А что это значит?
— Что нам еще мучиться и мучиться…
— Что обитатели рейхстага тоже не померли в результате перемещения здания в недра земные: не видно растерзанных тел и разбросанных костей. Как ты и предполагал. Прямо не знаю, что было бы, если б я заметил здесь трупик нашего дорогого Штирлица. Я бы, наверное, упал духом.
Гиммлер на минутку забыл о своих болях и мечтательно закатил глаза, очевидно, представляя себе прекрасное зрелище бездыханного тела великого шпиона и интригана.
А вокруг только камни, облепленные, как пластилином, плотным сумраком. Ничего толком не видно, но ощущаются громадные пространства абсолютной пустоты слева и справа, впереди и сзади… Где-то внизу тихо плещется, слабенько отливая холодным свинцом, подземная река. А где, спрашивается, хоть какие-нибудь останки рейхстага? Сползли в реку? Хорошо, ну, а люди? Красные партизаны-дружинники во главе с политруком Златичем? Гарнизон? Личная охрана Гитлера? Сам фюрер и его команда? Где Штирлиц, наконец? Может быть, они, устав бродить между валунами и аукаться, с отчаяния утопились? Или валяются где-нибудь в изнеможении? Или перегрызлись друг с другом? Тогда должны остаться трупы… А то получается — самоперегрызлись, самопожрались и самопереварились. И все это за двое суток. Фу, бред какой-то…
