Бесформенные обломки зашевелились… Закопошились, словно черви, разрубленные садовой лопатой,
— Что я говорил! — воскликнул Гиммлер. — Прошу тебя, Машина, не шевелись! Заклинания действуют! О, мою установку не так-то просто разрушить!
— Легко сказать — не шевелись… — пробормотал я, глядя, как надвигаются на меня со всех сторон, собираясь в единую конструкцию, острые осколки стекла, обломки обточенных камней и покореженные железяки. — Меня же раздавит!
— Ничего с тобой не случится — ты же Машина смерти! Посиди спокойненько, когда заклинания иссякнут, я тебя осторожно выну…
— Повторяю для чересчур одаренных — я не Машина! Я живой… ну, и не совсем человек тоже.
— Все равно — не шевелись! — логично рассудил Генрих. — Если ты не Машина, то грош тебе цена. Пускай давит. Небольшая плата за то, что ты гонялся за рейхсфюрером, как за каким-то зайцем. Древние арийские заклинания — очень мощная вещь, нельзя им мешать, не то произойдет ужасная катастрофа! Сиди смирно!
— Нашел чем напугать! За последние два часа я этих катастроф пережил больше, чем ты за всю жизнь венских сосисок съел! Одной больше, одной меньше, .. Ох…
Два плоских камня чуть не превратили меня в блинчик. Я едва успел выскользнуть и тут же получил изогнутой железкой по затылку. Что-то тяжелое, словно башмак великана, опустилось на поясницу, прочно придавив меня к полу. Стеклянные копья ползли к моей груди, а я даже не мог пошевелиться, не то что покинуть пределы пентаграммы. И всюду пылал огонь, явно магического происхождения — горело даже стекло и железо, горело и не сгорало, и не плавилось…
— Еще немного! — умолял рейхсфюрер.
Ну, что мне оставалось делать? Правильно, единственно только — подставить корму под острое стекло… как ставят двигатель на подзарядку… Адовы глубины, как больно! Но необходимо.
— Не-эт! — вцепившись обеими руками в бороду, завопил Гиммлер, когда одним движением размолотив конструкцию в еще более мелкие куски, я с воем взлетел к потолку.
Вокруг полыхнуло так, что я на какое-то время ослеп и оглох. Чудовищный грохот сотряс подземелье, по стенам которого черными молниями полетели глубокие трещины. Внизу, под собой, я увидел, словно оскаленные зубы, торчком стоящие стеклянные и металлические осколки.
«Больно будет падать», — успел подумать я.
А потом мое сознание сострадательно отключилось.
