— А нам? — спросил Энди. Солдат улыбнулся и покачал головой:
— Сынок, тем, кому нет восемнадцати, пропуска не дают. Но если вы в сопровождении взрослых, то все в порядке. Спасибо, мэм.
Он поднял шлагбаум, и, первый раз на памяти Эммы, Мад включила нужную передачу и нажала на газ, чуть не наехав на солдата. Тот быстро скрылся в будке.
— Никогда в жизни не слышала такой нелепицы, — взорвалась Мад. — Кто они такие, чтобы распоряжаться, как нам ездить по нашему собственному шоссе.
— Смотрите, — возбужденно сказал Колин, показывая на пляж, — там тоже шлагбаум, и проволока вокруг, и полно солдат.
Он был прав. Пляж Полдри, любимое место туристов летом и убежище для местных жителей зимой, где они выгуливали собак, за эти выходные превратился в военный лагерь, везде виднелись таблички: «Морская пехота США. Вход воспрещен».
Мад остановила машину у входа в супермаркет Полдри. Она вышла из машины и скрылась во вращающихся дверях, Эмма и мальчишки последовали за ней. В супермаркете было полно народа, стоял оглушительный шум и грохот, будто в птичьем вольере в зоопарке. Разумеется, что, как и в дни любого кризиса, все жаждали поделиться впечатлениями о пережитом.
— Только мы сели пить чай и я сказал отцу…
— Спала? Я не могла глаз сомнуть. А какой стоял рев…
— Как в годы войны. Так я сказала Джиму, глядя на всю эту ораву, и, говорят, они здесь надолго. Джим говорит, что если они уедут, то всякое может случиться. Джим говорит…
Мад шла, кидая в корзинку покупку за покупкой, пока не увидела продавца, нарезавшего ветчину, — а она всегда говорила, что в тяжелое время можно прожить на холодной ветчине. Она окинула его холодным взглядом. Он был не местный, приехал из Бристоля, когда открыли супермаркет.
— Что вы скажете о вторжении? — спросила она.
— Вторжении? — переспросил продавец, затем улыбнулся. — Ну, я бы так не сказал. И жене говорю, что они спасут нашу страну. Давно надо было это сделать, месяцами, даже годами раньше.
— Да? — спросила Мад. — Почему?
— Ну… — он помедлил с ответом, нарезая ветчину. — Ведь это и есть смысл? Они такие же люди, как мы. Мы все говорим по-английски. Вот и отлично, если все англоязычные страны будут вместе. Америка, Австралия, Южная Африка, мы… Тогда иностранцы не смогут нами помыкать.
— А сейчас нами, что, не помыкают? Вот выдали мне пропуск, когда я ехала в Полдри. И никто не может ездить без пропуска.
— Безопасность, — сказал продавец-бристолец и, оглянувшись, понизил голос до шепота: — Вы не поверите, что творится. К нам ведь не только с континента проникают вредители, а еще и здесь обычные люди, как я, как вы, поджидают своего часа, чтобы помешать коалиционному правительству или навредить американцам. Мы все должны быть начеку.
