______________
* Не разрешите ли на минуточку?
- Вы что, за дурачка меня принимаете?
Я замахнулся на его хлеб.
И вот однажды, уже на другом шарварке, который в ту осень отбывали в самом местечке, пан дрогомистш хотел наброситься на Грамузду. Что и едет медленно, и гравия на возу мало. Так и начал. Но бывший кавалерист не растерялся, как я когда-то.
- А вы напрасно так, ваше высокоблагородие, - прервал он Вершинина. Нельзя мне. Лошадь-то жеребая.
Сказано это было с такой серьезностью и уважением, что в сезонном надсмотрщике, не заподозрившем иронии, проснулся бывший пехотный офицер, который заметно растерялся.
- Как так жеребая?
- Да так, обыкновенно. Вон Осечка...
- Что еще за осечка?
- Да Костя Осечка. Ему не впервой...
Шарварковцы были в основном из Нижних Байдунов, и пешие, с лопатами, и возчики. Вокруг дрогомистша, кто ближе, начали хохотать. Потому что совсем недавно заговорили про Осечку - как будто это от него потолстели сразу две старые девки, одна в Плёхове, а другая в Хлюпичах. И надо ж было в придачу, чтобы как раз тогда, когда Грамузда оправдывался, сам наш Костя Осечка, "Дай я ахну", вечно веселый кавалер, показался из-за поворота местечковой улицы. Сидел на возу, надуто подвязанный платком: зубы ехал лечить или заговаривать...
А все же "высокоблагородие" по нашему хохоту так и не догадался, что Сивка мерин, и он так и ездил до вечера с меньшей нагрузкой.
МОЛЬКА
Дядька Тодар прославился было еще и Аресевой сучкой.
Аресь (так Алесь Макарец выговаривал свое имя) прозывался еще и Винтовкой: не гнулась одна нога. Высокий, сутуловато-здоровенный, какой-то не то чтобы глупый, как говорили некоторые, а такой себе простачок, недотепа, "недоля". Никуда никогда не спешил. И сам рассказывал, как был однажды в гостях у сестры, что замужем в Хлюпичах, как она угощала его оладьями.
- Одну испекра - гряжу я, другую, третью, четвертую, гряжу я. Слысыс? А узе как восьмую испекра - взял Аресь и в один момент все съел!
Ну, а оладьи и в тех далеких Хлюпичах пеклись - одна на всю сковороду, пышные, "хорошо подошедшие".
Или надвигается, скажем, грозовая туча, дядьке Аресю до зарезу надо спешить за ячменем, который к тому же и не связан, горстями лежит. Жена с дочкой побежали вязать, а он ковыляет на своей "винтовке" через всю деревню, а потом - смотри! - остановился у лужка, где люди, две-три семьи, торопятся перед дождем, гребут и копнят сухое.
- Помогай бог! - окликает дядька Аресь. И в доказательство еще большей приязни хочет соседям что-то необходимое рассказать. Начинает он, как обычно, вопросом: - Слысыс?
