– А разве леди Ситон не была тихой и покладистой женщиной?
– Когда она злилась, то становилась просто фурией, но я не винил ее за это. У меня самого характер нелегкий. – Сэр Энтони грустно покачал головой. – Для него главное – честь и традиции. Может, это и верно, но невыносимо скучно.
– Похоже, вы с братом совершенно разные, – заметил Кеннет. – Думаю, вы не жалеете, что порвали с ним.
Художник задумчиво посмотрел в стакан, где осталось немного бренди.
– Он не так уж и плох. Когда я был мальчиком, то всегда восхищался им. Он джентльмен до мозга костей. Однако в семье не без урода, и этим уродом был я. Мой отец считал, что ему повезло: я родился вторым и не должен был унаследовать его титул.
Кеннет почувствовал симпатию к сэру Энтони. В своей семье он тоже был уродом, чем вызывал постоянное недовольство отца. Слава Богу, что у него с Бет были всегда хорошие отношения.
– По всей вероятности, отсутствие у вас титула не имело значения для леди Ситон, – сказал он.
– Ее это совершенно не беспокоило. – Взгляд сэра Энтони снова обратился к портрету жены. – Не знаю, что было бы со мной после смерти Элен, если бы не Ребекка. Она держалась стойко и была твердой как скала. Сильная, упорная, в любое время готовая прийти на помощь.
Вне всяких сомнений, человек, говорящий с такой любовью о своей жене, не мог стать ее убийцей. Если бы у Кеннета были веские доказательства его невиновности, он мог бы с честью выполнить задание лорда Боудена, сохранив при этом уважение Ребекки.
Сэр Энтони внезапно нахмурился.
– Разве вы не должны сейчас позировать Ребекке? – спросил он.
Кеннет посмотрел на часы.
– Да, сэр. Я спустился вниз, чтобы закончить кое-какую работу, но, думаю, дела могут подождать. – Кеннет направился к двери.
Он уже взялся за ручку; но в это время сэр Энтони заговорил снова:
– Она умерла, и, да простит меня Бог, в этом есть доля моей вины.
От неожиданности Кеннет вздрогнул. Он молча вышел из комнаты, чувствуя, как к горлу подступает комок. Если то, что сказал сэр Энтони, правда, то остается только уповать на Господа.
Ребекка вошла к себе в мастерскую, чувствуя необычайный прилив сил. После просмотра рисунков Кеннета всю усталость как рукой сняло. Рисунок с изображением умирающего на поле брани солдата говорил о недюжинных способностях художника, особенно если учесть, что он был самоучкой. Неудивительно, что она сразу потянулась к нему: под грубым солдатским обличьем пряталась нежная душа художника, родственная ее собственной душе. Возможно, общность их интересов положит начало крепкой дружбе.
