– Насколько я понимаю, вы изобразили ее в образе Мессалины, римской императрицы, главной блудницы Рима, которая извела добрую половину мужского населения своей необузданной страстью.
Ребекка, которая в это время заваривала чай, невольно рассмеялась.
– Ей больше подходит роль Аспазии, самой прекрасной и известной куртизанки в Афинах. Мне нравится рисовать Лавинию. Она хорошая модель и всегда с удовольствием позирует.
Но если Лавиния не рассчитывает на место жены сэра Энтони, то кто та, другая, которая могла стать причиной гибели леди Ситон? Решив, что на сегодня достаточно вопросов, Кеннет подошел к открытым окнам, выходящим на улицу. Эта часть мастерской была особенно ярко освещена солнечными лучами; здесь стояли стол и стулья.
Здесь же находился запасник Ребекки и повсюду были разбросаны свернутые холсты и сбитые рамки. На столе, рядом со ступкой с пестиком, спал уже знакомый капитану кот. Он приоткрыл один глаз, взглянул на Кеннета и снова заснул.
Слева, в небольшом алькове, стояло массивное бюро в итальянском стиле, на котором едва заметными линиями было указано расположение ящиков. В специальном отделении располагались кисти и прочие инструменты, необходимые в работе художника.
Заметив интерес Кеннета к бюро, Ребекка крикнула ему с другого конца мастерской:
– Эта великолепная вещь была сделана в восемнадцатом веке по заказу фламандского художника Ван Вирена.
– Боюсь, что я ничего о нем не знаю.
– И неудивительно, – ответила Ребекка, приближаясь к Кеннету с подносом. – Он был неудачным портретистом и не таким уж плохим мастером натюрморта.
– Всякие овощи и мертвые кролики? – с усмешкой спросил Кеннет.
– Совершенно верно. Но он достаточно зарабатывал на них. – Ребекка поставила на стол поднос; кот моментально проснулся и направился к нему. – Здесь свежие пирожные. Поторопитесь, а то Гаст с ними быстро расправится.
Ребекка осторожно отодвинула кота от подноса, и тот, приняв позу льва, поджидающего добычу, немигающими глазами уставился на пирожные. Разлив чай по чашкам, Ребекка протянула одну Кеннету и опустилась на расшатанный деревянный стул.
Кеннет не ожидал такой домовитости от Ребекки и должен был отметить, что она хорошо справляется с ролью хозяйки. Даже слишком. Его готовность позировать ей немного смягчила ее ершистый характер, и их отношения несколько утратили свою натянутость. Итак, кажется, он был на верном пути, начиная завоевывать ее расположение и доверие, но внезапно чувство стыда охватило его.
