— Если он пожертвовал собою ради вас, то это потому, что один вы можете осуществить на шахте необходимые перемены. Благодаря вам в будущем могут быть спасены многие жизни.
— Этого мало!
Внезапно Никлас схватил свою арфу и с силой отшвырнул ее. Изящный инструмент с жалобным вскриком ударился о стену и упал на пол, рассыпавшись на куски. Разрезавшая ночное небо молния на миг ярко озарила Никласа и его сломанную арфу.
— Перестаньте себя винить! — крикнула Клер, перекрывая раздавшийся вслед за вспышкой молнии гром. — Вы же не Господь Бог!
— Насколько я знаю, Бог плохо играет свою роль, — горько бросил Никлас. — Я читал книгу Иова и не сказал бы, что там Вседержитель производит благоприятное впечатление.
Клер знала, что должна немедленно отчитать его за богохульство, но слова не шли у нее с языка; когда погибает столько хороших людей, трудно верить в божественную справедливость.
Никлас перестал метаться по комнате и остановился у камина; опершись руками на каминную полку, он посмотрел на пылающие угли.
— Если бы я начал действовать раньше, если бы о безопасности шахтеров я думал столько же времени, сколько о том, как заполучить вас к себе в постель, всего этого не случилось бы. Оуэн остался бы жив и другие тоже. — Он судорожно вздохнул. — Двое из погибших были дети — не старше маленького Хью Уилкинса.
— За все это надо судить прежде всего Мэйдока, уж он-то точно виноват! Или лорда Майкла, в чьей власти было сделать шахту более современной, однако он передал эту власть в руки жадного дурака.
Но Никласа невозможно было переубедить.
— Игра окончена, Клер. — Он повернулся к ней; лицо его было неумолимо. — Я освобождаю вас от всех обязательств по нашей сделке. Возвращайтесь домой, в Пенрит. Свою часть договора я выполню и сделаю для долины все, чего вы хотели. Но сделаю это один, не причиняя вам дальнейшего вреда.
Клер смотрела на него, бледнея, не в силах поверить, что он прогоняет ее.
— Вы слышали меня — убирайтесь! — крикнул он. — Вам больше никогда не придется терпеть мое общество, общество эгоиста и скота!
Она поняла: он хочет наказать себя, чтобы хоть как-то искупить терзающую его вину. Вот и отсылает ее прочь как раз тогда, когда она нужна ему как воздух.
Клер не знала, что сделать, что сказать. Перед тем, что творилось сейчас в его душе, она была так же бессильна, как и перед бушевавшей за окнами грозой.
В небе снова сверкнула молния, и в то мгновение, когда яркий свет ослепил ее, Клер вдруг почувствовала, что все изменилось: все ее страхи и сомнения вдруг исчезли, рассыпались в прах. И девушка с абсолютной ясностью поняла: она любит Никласа, она любила его всегда.
