Она холодно посмотрела на него:
— Речь вовсе не о том, приятно оно мне или нет.
— Ой ли? — Никлас поцеловал ее, и ее замерзшие губы тотчас потеплели от прикосновения его губ. — Он прошептал: — Разве это противоречит вашему желанию?
Из ее груди вырвался хриплый, страстный звук:
— Нет, будьте вы прокляты, не противоречит! Вот потому-то я вас и боюсь.
В ее ответе звучало отчаяние, и он понял, что в его объятиях она чувствует одновременно успокоение и угрозу, причем и того и другого поровну. Если он сумеет привязать ее к себе сейчас, она станет его навсегда.
Не разжимая объятий, Никлас отвел Клер на несколько шагов в сторону, под защиту стены. Чувствуя, как ветер полощет ее юбки вокруг его ног, он развязал тесемки ее безобразного чепчика и сдернул его освободив из плена скрученные в узел блестящие темные волосы. Потом его рука проникла под ее шаль, легла на ее грудь и начала легко массировать тугой холмик плоти в то время, как большой палец поглаживал сосок, пока тот не затвердел. Клер громко вздохнула, и тело ее непроизвольно выгнулось назад.
Малейший ее отклик на его ласку мгновенно воспламенял Никласа. Он сделал еще шаг и прижал ее бедрами к неровной каменной стене. Клер беспокойно шевельнулась, однако это не была попытка вырваться казалось что она инстинктивно стремится как можно лучше приладить свое тело к его.
Погружаясь в горячие, влажные глубины ее рта, он передвинул ладонь ей на спину и нащупал крючки, на которые был застегнут корсаж се строгого закрытого платья. Первый крючок расстегнулся легко и второй тоже. Никлас погладил атласную кожу ее спины потом осторожно потянул платье и нижнюю рубашку вниз, обнажая ее белые плечи.
От нее пахло лавандой и тимьяном — скромный аромат, такой же скромный, как сама Клер, и вместе с тем нежный и пряный. Он принялся покрывать легчайшими поцелуями ее шею, потом плечо. Она в лихорадочном возбуждении шевельнула бедрами прижимаясь к нему.
В ответ он застонал, все его тело напряглось. Сквозь разделяющие их слои одежды она почувствовала дрожь в твердой выпуклости, которая упиралась ей в живот.
— Клер, ты меня околдовала, — хрипло произнес он.
Ах, как бы ей хотелось и впрямь быть колдуньей тогда ей не пришлось бы думать о том страшном выборе, который она должна сделать, выборе, который может разрушить всю ее жизнь! Впрочем, коль скоро она остается в его объятиях, возможно, она уже выбрала.
Кружась в вихре пьянящих ощущений, Клер не сразу осознала, что ее левой ноге стало холодно — оттого, что Никлас медленно, дюйм за дюймом поднимает ее юбки выше колена. Его теплая рука скользнула по ее подвязке, и пальцы начали легко ласкать обнаженную кожу внутренней части бедра. Ее дыхание пресеклось, и все существо пронизала опасная сладкая дрожь.
