– Это случилось потому… что я этого хотела. – Дрожащими пальцами она прикоснулась к его щеке. – Займись со мной любовью, Чарлз. Пожалуйста.
Он подумал, что ослышался.
– Мне кажется, это было бы опрометчивым поступком.
– Ну и пусть! Я словно оцепенела вся, потеряла способность чувствовать. – Женщина коротко рассмеялась, словно икнула. – Это не только потому, что мне не хватает Сэма, хотя мне его очень не хватает. Если по-честному, я боюсь, что никогда больше не почувствую настоящей близости. Что я слишком старая, высушенная и непривлекательная. Меня словно выжали и выбросили. Это, наверное, тебя шокирует. Знаешь, почему я вышла за Сэма? Потому что с ним я чувствовала себя самой сексуальной, самой желанной женщиной на земле. Когда мы с тобой были помолвлены, в этом не было страсти, просто мы приняли такое решение, потому что хорошо друг к другу относились.
Все доводы его рассудка отступали перед ее словами.
– Так случилось потому, что я не казался тебе привлекательным, а не потому, что был равнодушен к тебе, Джулия. Я влюбился в тебя в возрасте семи лет. Все надеялся, что ты тоже будешь испытывать такие же чувства, но когда мы наконец обручились, ты уже превратилась в Снежную королеву, слишком сдержанную для страсти.
– Тогда я ничего не знала о страсти. – Она нерешительно положила руку ему на плечо, едва касаясь рукава толстого свитера. – Я… многому научилась с тех пор.
Пойти ей навстречу значило допустить ошибку, и он знал об этом. К черту здравый смысл! Скользнув пальцами по ее седеющим светлым волосам, Чарлз наклонил голову для поцелуя, не того целомудренного признания их долгой дружбы, а поцелуя вопрошающего и изучающего. Он ощутил вкус какао, орехов и слез. Ее прохладные пальцы обхватили его шею, но губы были горячими и жаждущими.
Он тоже многому научился с тех пор, как они целовались в последний раз. Он знал, как выразить свою страсть и как возбудить женщину. Но его все равно поразила та готовность, с которой женщина отвечала ему. Она безумно хотела забыться, пусть хотя бы на несколько секунд. Это Джулия, говорил он себе. Это та, которая водила за ручки его малышек, а он учил ее детей ходить под парусом. Это друг семьи, добрым советом помогавший в трудные дни, и она всегда была рядом в мучительные месяцы после смерти Барбары.
И это была женщина, которую он всегда желал. Барбара являлась смыслом жизни Чарлза, она обнаружила в его душе такие уголки, о существовании которых он и не подозревал, и все же он никогда не забывал Джулию. А сейчас тлеющие угли желания ярко вспыхнули, а мысли затуманились, как будто ему было двадцать лет, а не почти шестьдесят. С последним проблеском рассудка он хрипло произнес:
