Кейт тоже поняла это, и такое открытие стало самым печальным в ее жизни.
– Я узнал о себе много неприятного, – продолжал Донован. – Например, что я слишком импульсивен и плохо владею собой. Что в тех случаях, когда я бил по стене, хоть и не прикасался к тебе, мое поведение все равно отличалось эмоциональной жестокостью. Что в беспричинной ревности нет ничего романтического. Я ходил на занятия до тех пор, пока не разобрался как следует, в чем был не прав.
– Так что теперь ты другой человек.
– Не знаю. Если честно, я избегал таких отношений, которые позволили бы мне испытать себя.
– Ты, кажется, все для себя выяснил. Так скажи мне, на чем я споткнулась.
– Похоже, что ты запихнула все проблемы под ковер, когда убегала, – проговорил он. – Неудивительно, если учесть, через что тебе пришлось пройти по моей вине. Но это не выход. Сейчас край ковра завернулся, и ты видишь, что боль и гнев еще живы и чувствуют себя прекрасно.
Может, в том, что он говорил, была правда. Кейт всегда гордилась тем, что умеет контролировать себя, сдерживать злость. Было трудно признаться себе, как легко гнев способен изуродовать ее жизнь. Он вспыхнул со страшной силой, как пожар, и даже сейчас кипел у нее в душе.
Она провела пальцем по царапине на каске.
– Ну и что вы предлагаете, мистер Всезнайка?
– Прости себя за то, что была так молода, Кейт. Если бы ты была старше и мудрее, ты бы раньше разобралась во всем. Но тебе едва исполнилось девятнадцать, когда мы поженились, и ты не замечала мои недостатки за огромной любовью. Это было на самом деле, и я никогда не отрекусь от этого.
У нее защипало в глазах. Да, любовь была огромной. Но, как сказал Патрик, этого оказалось недостаточно.
– Ты раньше очень хорошо умела выражать свои чувства, – продолжал он. – Помнишь? Прошу тебя, и теперь, если разозлишься на меня, лучше кричи, ругайся, вместо того чтобы демонстрировать воспитанность. Ты же наполовину итальянка – ты должна уметь ругаться.
У Кейт бывали взрывы – проявление итальянского темперамента, и тогда она была способна на нечто гораздо худшее, чем крики. Вот почему она так старалась всегда держать себя в руках.
– Странный разговор мы ведем, сидя на полу в здании, предназначенном под снос.
– Этот разговор звучал бы странно в любом месте и в любое время.
– Может, он преждевременный.
Кейт поднялась на ноги и чуть не упала: боль пронзила ее колено. Мышцы реагировали на сильный рывок, который перенесли до этого.
