— Доктор Каммингс приехала сюда по программе внутреннего обмена, организованной Бюро, — объявил Иверс. — Агенты, работающие в лабораториях или в кабинетах, будут набираться оперативного опыта, чтобы лучше понимать деятельность системы в целом. Доктор Каммингс на полтора месяца станет оперативником, почувствует себя, так сказать, на передовой.
Иверс и Каммингс закивали и заулыбались, очевидно, довольные друг другом. Гиббонс кивнул, но без улыбки. Еще одна нелепая программа, изобретенная вашингтонским начальством. Отправить кабинетных работников на передовую, чтобы им было о чем трепаться на вечеринках в Джорджтауне[2]. Вопиющая нелепость.
— Я хотел прикрепить доктора Каммингс к Робертсону и Келсо, — сообщил Иверс, — но поскольку Тоцци пробудет в отпуске по состоянию здоровья не меньше месяца, она, видимо, станет твоим партнером, Берт.
Лицо Гиббонса вытянулось.
— Что?
— Да. — Иверс кивнул, утверждая свое решение. — С точки зрения расстановки людей в этом есть смысл. Когда Тоцци будет готов приступить к исполнению служебных обязанностей, пребывание доктора Каммингс здесь подойдет к концу.
Гордый собой, Иверс провел ладонью по лацкану спортивного пиджака из верблюжьей шерсти. Самодовольный болван.
У Гиббонса заурчало в животе.
— Не думаю, что это слишком удачная мысль. Нельзя подключать к расследованию по делу мафии кого попало. Черт возьми, я сейчас занимаюсь только убийством Мистретты. И практиканты мне не нужны. У меня есть осведомители, которые мне доверяют. Увидев незнакомое лицо, они тут же замкнутся. Как я смогу сделать что-то, если она будет рядом?
Каммингс вздернула подбородок и сцепила руки за спиной.
— Агент Гиббонс, вы полагаете, я буду помехой в вашем расследовании, потому что я женщина или потому что я чернокожая?
Гиббонс оскалил зубы:
— Вы будете помехой, потому что понятия не имеете об оперативной работе.
Она поглядела в его ничего не выражающие глаза.
— Мой пол и цвет кожи здесь ни при чем?
Гиббонс твердо встретил ее взгляд.
— Еще как при чем. Мафиози не задумываясь пристрелит черную дамочку. Для этих людей ваша жизнь не ценнее кофейной гущи.
— Гиббонс!
Брови Лоррейн взлетели выше некуда. Вечно он нарушает политическую корректность.
— Я просто хочу обрисовать положение дел. Эти люди знают, кто я, знают, что с фэбээровцем шутки плохи. Вас, Каммингс, они не знают. А этижизнерадостные итальянцы не принимают гостей с распростертыми объятиями.
— Ну так вы можете меня представить. — Голос ее звучал весьма уверенно. — Узнав, что я из ФБР, они поймут, что и со
