— Сегодня мы налегке, но когда придется тащить с собой сумки с едой…
— Дотащим, — перебил ее отец.
— Мама, с тобой трое мужчин, — сказал Поль. — Ты ничего не будешь носить.
— Разумеется! — подтвердил отец. — Это будет прогулка, немного длинная, но все же полезная для здоровья. Кроме того, ездить сюда понадобится только на рождество, на пасху да на летние каникулы — всего три раза в год! А выходить из дому мы будем рано утром, на полпути делать привал и полдничать. Да, наконец, ты ведь сама видела рельсы. Я поговорю с одним журналистом — нельзя же допустить, чтобы рельсы тут ржавели! Давай поспорим, что через полгода трамвай довезет нас до самого Круа, а это в шести километрах отсюда; нам останется только час ходу.
Я мгновенно увидел, как рельсы, сверкнув, взметнулись из травы в воздух и смирно улеглись в своих колеях на мостовой, а где-то вдали глухо загудел, возвещая о себе, трамвай…
***
Однако, подняв глаза, я увидел не мощную машину, а тележку с шаткой пирамидой из нашего скарба.
Поль с радостным криком бросился ей навстречу; Франсуа подхватил его и усадил на холку мула. Теперь братишка оказался вровень с нами; он вцепился в хомут, ошалев от сознания своего величия и от страха, и губы его кривила полуулыбка то ли радости, то ли смятения. А меня снедала постыдная зависть.
Тележка остановилась, и Франсуа сказал:
— Теперь пристроим хозяйку.
Он сложил вчетверо большой мешок и расстелил его на краю передка, у самых оглобель. Отец посадил маму, дал ей на руки сестричку, рот которой обрамляли фестоны из растаявшего шоколада, а я взобрался на парапет ограды и вприпрыжку побежал за колымагой.
Поль, вполне успокоившись и даже торжествуя, грациозно раскачивался взад-вперед в лад бегу мула, а я с трудом сдерживал жгучее желание вспрыгнуть на круп мула позади братишки.
Горизонт впереди скрывали кроны высоких деревьев, окаймлявших извилистую дорогу.
Но через двадцать минут перед нами открылось небольшое селение на вершине холма, между двумя ложбинами; справа и слева пейзаж замыкался грядой отвесных скал, которую провансальцы называют «барой».
— Вот и село Латрей! — воскликнул отец. Мы были у начала крутого подъема.
— Здесь, — сказал Франсуа,-хозяйке придется сойти, а мы немного подтолкнем тележку.
Мул стал, а мама спрыгнула на пыльную землю.
Франсуа снял Поля с его живого трона, открыл выдвижной ящик, устроенный под кузовом, и вынул два толстых кола. Один из них он протянул моей изумленной матери.
