«Вот так совпадение, — тайно удивился парень, — ведь только-только про него вспоминал! Страшно представить, что он там насочинял… Непременно куплю».
— Покажите!
Продавец протянул книжку. На обложке были изображены пышущий жаром дракон и Николас, сжимающий в объятьях неизвестную девушку. «Ничего особенного, — подумал солдат, — у нас в книжных магазинах каждая вторая книга с похожим сюжетом на обложке… Но тут всё-таки про меня, куплю, елки-ковырялки!»
— Сколько стоит?
— Двадцать крейцеров, юноша, — ответил продавец.
— Обдираловка! — категорично заявил Палваныч.
— Беру, — согласился Коля.
Он запустил руку в карман камзола и вынул маленький кисет с монетами. Еще пара мешочков потолще лежали в мешке с военной формой и автоматом. Только прапорщик об этом не знал. Солдат прихватил с собой часть денег, заработанных в Вальденрайхе.
— Отставить, рядовой Лавочкин! — гаркнул Дубовых.
— Это мои личные средства, товарищ прапорщик, — холодно сказал Коля. — И я потрачу их так, как захочу. Командуйте своими капиталами.
Шпилька прошла незамеченной. Не той высоты полета был интеллект Палваныча.
Отсчитав положенное, Николас Могучий получил труд о себе любимом. Не каждому человеку доводится подержать в руках такое издание.
Старик попробовал сосватать Псу в башмаках иллюстрированные альбомы о собаках, но у кобелька не было денег. Книгоноша откланялся.
Прочитав авторское вступление, Лавочкин рассмеялся.
— Вы будете удивлены, товарищ прапорщик, но, по версии Шпикунднюхеля, вы — ужаснейший преступник.
Насупившийся Палваныч стал мрачнее похоронного агента.
— Дай сюда!
— Пожалуйста. — Коля протянул книгу командиру.
Через пять минут Дубовых вышагивал по поляне и обличительно ревел, пугая проезжающих по дороге людей и пролетающих птиц. Парень и пес наблюдали за эволюциями прапорщика. Тот изредка останавливался, гневно тыкая пальцем в Лавочкина, и снова начинал разгуливать, подобно вепрю в клетке.
— Возмутительная вражеская пропаганда, одной ногой стоящая на крепком фундаменте средневековых предрассудков, а второй отфутболивающая здравый смысл! Лживейшая неправда! Гадостный поклеп! Ты снюхался с этим Шпикунднюхелем, да? Но когда?! Это зловещий нож в ранимую спину, в самое сердце моего к тебе отеческого доверия! Ну, рядовой… Ну, Хейердала моток… Я тебя не породил, но я тебя убью. Этими вот руками. Правой и, соответственно, левой. Или наоборот?.. Неважно. Как, как, признайся мне, ты подстрекнул поганого борзописца состряпать этот пасквиль? Отвечай!
