— Минуточку внимания! — вклинился прапорщик. Солдат рефлекторно скривил недовольную мину: обычно произносящий эту формулу начинает что-либо активно продавать. Но Палваныч решил воспользоваться стихийным митингом не для торговли.
— Граждане! Мы ищем моего сына. Зовут его…
— Шлюпфриг! — Лавочкин уже привычно пришел на помощь начальнику.
— Вот! — подтвердил «покинутый отец». — Паренек такой совсем юный. Рыжеволосый, остроносый, должен при себе иметь красное знамя с золотыми буквами. Вы его не встречали?
— Нет, друг, извини, не было такого. — Люди качали головами, разводили руками и совершали прочие действия, обозначающие отказ.
— Где ж его черти носят? — Дубовых с досадой стукнул кулаком о ладонь.
Перед Палванычем тотчас материализовался Аршкопф.
— Осмелюсь доложить, товарищ прапорщик, ни я, ни другие черти нигде не носим Шлюпфрига! — пропищал он.
Народ, мягко говоря, напрягся.
— А? Что я говорил? — победно завопил Гюнтер.
Его ликование завязло в тишине. Крестьяне боялись. Они, разумеется, вновь схватились за свое сельскохозяйственное оружие, но драться с чертом не спешили,
— Как не вовремя, — прошипел Лавочкин, мысленно ругая спутника.
— Они вам мешают, товарищ прапорщик? — Бес зыркнул через плечо на людей.
Селяне попятились. Блеск маленьких злых глаз и оскал острых зубов не внушали доверия,
— В целом, да, — ответил Палваныч.
Черт развернулся к деревенским ополченцам, развел черные мохнатые руки в стороны, топнул копытом, щелкнул хвостом.
— Пошли во-о-он!!!
Аршкопф завизжал так, что крестьяне мигом бросились прочь, побросав оружие. Неслись они невероятно быстро, умудряясь при этом зажимать ладонями уши.
Коля и сам с глубоким облегчением припустил бы от чертового писка, жаль, положение обязывало пережить пытку звуком до конца. Прапорщику тоже было тяжко слушать ультразвуковые вопли беса. Но опытному вояке-снабженцу приходилось терпеть и не такое. Когда басил разозленный комбат, лопались стаканы, вскрывалась изоляция на проводах и перегорали лампочки.
По всей деревне испуганно ржали лошади, кудахтали куры и орала прочая живность.
— Молодец, — просипел Палваныч, не слыша собственного голоса. — Объявляю благодарность, а также повышаю с рядового до ефрейтора. Лавочкин, бери пример с Аршкопфа и станешь образцовым солдатом!
Парень ухмыльнулся: «И тут Болваныч ухитрился кинуть камень в мой огород! А черта-то от гордости аж распирает. Тупица… Знал бы он, как в армии относятся к ефрейторам…»
