— Итак, вы Эд Норман, — сказал я.
— Правильно, Скотт. И... Какого дьявола ты корчишься, Фостер? Что с тобой?
Несомненно, Фостер — это не кто иной, как тот самый джентльмен, с которым я оказался так тесно связан. Увидев Эда Нормана, я бессознательно напрягся, в результате чего автоматически усилился захват. Фостер согнулся с широко открытым ртом, издавая при этом слабый писк.
— Он как-то странно повел себя. Я притащил его сюда и теперь, по-свойски говоря, не знаю, что с ним делать дальше.
На скулах Нормана заиграли крупные желваки, но тут же исчезли. Вчера вечером я заметил какую-то необычность его лица и сейчас рассмотрел шрамы — один справа от глаза и второй на щеке. Такие шрамы обычно бывают от ножа. Норман сказал:
— Мне кажется, что вы чересчур искушаете судьбу, Скотт.
Он произнес это как бы между прочим, тихо, неторопливо и даже умиротворяюще. Я не умиротворился, но предпочел промолчать.
Норман поднялся из-за стола, подошел к двери, открыл ее и приказал:
— Убирайся отсюда, Фостер!
После этого он бросил на меня выжидающий взгляд. Я развернул Фостера, придал ему некоторое ускорение и отступил в сторону. Тот, спотыкаясь, заковылял к выходу, но, не достигнув его, развернулся и двинулся на меня.
— Вон, — негромко сказал Норман.
После секундного колебания, испепелив меня взглядом, Фостер резко повернулся и с гордым видом прошествовал к выходу. Норман закрыл двери, вернулся в свое кресло за письменным столом и небрежно махнул рукой в сторону стула. Я уселся. Зазвонил телефон.
Он поднял трубку, что-то буркнул в нее и внимательно выслушал собеседника, не сводя с меня взгляда. Положив трубку на место, он лениво откинулся на спинку кресла — этакая махина из кованой стали и сжатых пружин, но с глазами снулой рыбы. Если бы не глаза, он был бы вполне хорош собой. Даже шрамы говорили, что этот парень готов схватиться с самим дьяволом и выйти из этой схватки победителем.
Он заморгал, как будто его мысли витали где-то очень далеко, и неожиданно произвел на свет роскошную улыбку.
— Итак, Скотт, ради чего вы искали встречи?
Норман начал играть роль очаровательного хозяина, но оказался никудышным актером. От его улыбки веяло теплом Аляски, и еще меньше, чем тепла, было в ней искренности.
Я улыбнулся и уклонился от ответа.
