От тонкой талии чистая линия шла вверх к твердым грудям и по спине спускалась к ровным хорошо развитым ягодицам. Она являла собой картину, олицетворяющую здоровье, красоту, секс и чистую радость жизни.
Обратившись ко мне, явление мягко произнесло:
— Ничего говорить не надо, — и добавило: — Ты иди, Пегги, мистер Скотт и я вскоре последуем за тобой.
Когда она повернула голову, бронзовые волосы засветились под солнцем. Пегги кивнула и урысила.
— Вы чуть было не погубили все, мистер Скотт, — сказала девушка. — Пегги в полной прострации.
Я нашел в себе силы произнести:
— Она не может быть в прострации большей, нежели я.
— Простите, это моя вина. Я так спешила, когда звонила вам, и так волновалась. Из-за того... одним словом, когда вас пытаются убить, вы можете потерять способность четко выражать мысли.
— Мисс, — заявил я, — вы не мисс Редстоун. Я имею в виду Веру. Когда она... э... вы звонили, я пришел к умозаключению, что говорю с миссис Пупелл. Это единственная мисс Редстоун, о которой мне довелось слышать.
— Вера моя сестра, а я Лорел Редстоун.
— Тогда кто же, к дьяволу, Сидни?
— Сидни — это тоже я, — рассмеялась девушка. — Наверное, вы слышали это имя от мамы. Полностью я зовусь Сидни Лорел Редстоун. Со школьных времен абсолютно все, кроме мамы, зовут меня Лорел. Однако нам надо поторопиться, мистер Скотт. Мне не следует отлучаться надолго.
У нее был замечательный смех, радостный, немного гортанный. И голос теплый, нежный, чуть хрипловатый, словно глоток свежего воздуха, так соответствовал зелени деревьев и трав. Она стояла в двух футах от меня, глядя чуть снизу вверх с полуулыбкой на полных ярких губах. Было заметно ее сходство с миссис Редстоун. Высокие скулы, большие глаза удивительной голубизны. По словам матери, ей двадцать два года.
— Поторопимся, мистер Скотт.
— Зовите меня Шелл.
В этой обстановке формальности казались бессмысленными.
Она повернулась и пошла. Я же стоял, словно дуб, прочно вросший корнями в землю. Пройдя шагов пять, она остановилась и произнесла мягко, но настойчиво:
— Мы должны спешить. Члены Совета ждут вас, Шелл.
Ее улыбка при слове «Шелл» сияла ярче летнего солнца. Как прекрасно.
И когда Сидни двинулась вновь, я оказался рядом с ней.
Мы прошли по тропе, молча вступили в прохладу деревьев. Сквозь сплетение ветвей над головами пробивались лучи солнца. Здесь я остановился.
— Послушайте, — начал я, — нам надо объясниться. Так сказать, прояснить ситуацию. Эта девица, Пегги, сказала, чтобы я, ха-ха! снял с себя всю одежду.
