Тут у меня просто язык отнялся. А она продолжала как ни в чем не бывало:
— Вы ведь никогда ее не видели в натуре. Наверное, даже представить себе не можете, на что она похожа в голом виде. — Она запнулась и уже другим, мягким голосом произнесла:
— А вот меня вы можете представить нагишом, ведь так, Марк?
Беда в том, чертыхнулся я про себя, что я и так уже пару минут пытался утихомирить свое и без того распаленное воображение.
— Не стесняйтесь, Марк, — промурлыкала она. — Просто взгляните на меня и попытайтесь это представить. — Чуть отодвинувшись от меня, Энн раскинулась на кожаном диванчике в позе одалиски. — Ну давайте же, Марк.
А я просто глаз не мог отвести от женственных изгибов и мягких выпуклостей стройного тела, пуловер из мягкой дорогой шерсти облегал его, словно вторая кожа. Только вдруг перед глазами всплыло лицо Джея, а за ним — и Глэдис. Я постарался как можно непринужденнее отвести от нее глаза и с некоторой натугой прохрипел:
— Христа ради, Энн, ты не даешь мне ни единого шанса! Ну перестань молоть чепуху, детка, пощади мои нервы! И почему, скажи на милость, ты так уверена, что мне еще предстоит увидеть эту самую Айлу? Или кого ты там имела в виду?
Она терпеливо вздохнула, передернула плечами и снова уселась на своем диванчике.
— Очень просто, — сказала она на редкость скучным голосом. — Вы засыпали Глэдис вопросами о папе и этой самой вечеринке. Потом проделали то же самое со мной. Потом этот попугай у папы на плече. Таким образом, я не сомневаюсь, что вы возьметесь расспрашивать одного за другим всех, кто был у нас в тот самый вечер, — а вдруг я солгала, или Глэдис, или еще кто? Что, разве не так? Вы ведь детектив!
— Ну...
— Конечно, я угадала! Хотите, скажу что-то смешное?
— Ну... — опять промычал я.
— Когда доберетесь до Питера Солта, скажите, что вы тоже художник. Может, тогда он снизойдет до того, чтобы показать вам свои картины. — Она ткнула пальчиком в исписанный листок:
— Вот, получайте! Имена и адреса всех, кто у нас был.
— Эти картины, — осторожно спросил я, — они что, очень хороши?
— Неподражаемы! — кивнула Энн. — Видите ли, Питер любит нагую натуру.
— Нагую натуру?! — Я повеселел. — Какое совпадение, я тоже, — с энтузиазмом согласился я. — Видишь ли, в свободное время я тоже балуюсь тем, что малюю холсты.
— И еще кое-что. — Она прикончила свой бокал.
— Да-да, понимаю. Мне надо увидеть этого гипнотизера.
— Конечно, Марк. — Вдруг она склонилась ко мне с самым серьезным видом и прошептала:
