Теперь я снова хорошо видел, но дышать по-прежнему было трудно.
Наступили сумерки, скоро будет совсем темно. Возможно, Ллойд именно так все и спланировал, но пока света было вполне достаточно, чтобы встречные нас видели, тыкали пальцами и хохотали. Постепенно я стал терять надежду, во мне улеглось радостное возбуждение, которое я почувствовал, когда Коллин меня узнала. Очевидно, нужно было смириться с неизбежностью, больше я ничего не мог сделать. Единственным моим желанием было вцепиться обеими руками в горло Ллойда и сжимать его, пока он не посинеет.
Мы добрались до края здания и начали спускаться на подъездную дорогу, когда из-за угла здания показалось еще трое зевак. И все началось сначала: они тыкали в нас пальцами, смеялись и, приплясывая, подошли к нам вплотную. Одна из них, женщина, пронзительно завопила:
— Конокрад! Ух, глядите, конокрад! — она засмеялась почти истерично.
Это была Коллин.
Она хохотала в лицо Ллойду и второму мерзавцу, теперь идущему рядом с ним, затем все с тем же пронзительным смехом, похожим на рыдания, я почувствовал позади себя ее руки, когда она полоснула острым ножом по веревкам, порезав при этом мне левую руку. Я схватил нож правой рукой, не обращая внимания на боль, твердо зная, что теперь-то я разделаюсь с этими бандитами. Они ничего больше не смогут со мной поделать. Большие Уши, почувствовав, что ослабла веревка, громко крикнул. Я был настолько в этом уверен, что даже не считал нужным торопиться.
Коллин убежала, как только я схватил нож. Услышав испуганный крик, Ллойд понял, что что-то случилось, и поспешно дернул веревку на моей шее. Я же бросился вперед, заметив, что напарник Ллойда повернулся, чтобы взглянуть на меня. Мне казалось, что я лечу к ним, хотя понимал, что меня несут ноги.
Ллойд успел повернуться, когда я подскочил к нему, он даже вытащил пистолет, но у меня нож был зажат в руке: левой же рукой я оттолкнул его оружие, одновременно всадил нож ему в брюхо по самую ручку. Его стон смешался с проклятиями второго бандита, который поднял пистолет, намереваясь ударить им меня по голове, но я вовремя подставил руку, и пистолет, описав дугу, полетел на землю. Левой рукой я нанес ему сокрушительный удар, вложив в него всю боль, ненависть и злобу, целясь в нос мерзавцу. На этот раз я не собирался церемониться с ублюдками. Полагаю, он умер, не успев упасть на асфальт.
Быстро обернувшись в ожидании нападения сзади, я убедился, что Большие Уши успел удрать. Ему нравилось участвовать в авантюре до тех пор, пока все шло гладко, но, как говорится, своя рубашка ближе к телу, и теперь его шаги раздавались где-то вдалеке.
