Табарин, ты царство мое золотое,
для тебя я — король всех сердец;
но навек покорило меня одно сердце,
увы, я стал рабом,
хоть все и считают меня королем…
— Вот глупая! — сказала бабушка.
И мы засмеялись. Из нас троих она была самой молодой.
Ты раскраснелся, я еще никогда не видел тебя таким оживленным и довольным. Мы пообедали «точно синьоры», как сказала бабушка, которая ела совсем мало и не поддалась нашим уговорам отведать еще цыпленка или фруктов. Отказалась она и во второй раз пригубить вино.
— По праздникам сестра Клементина специально заговаривает с нами, делает вид, будто ей интересно, как мы провели время, а сама принюхивается. Если она заметит, что я выпила, быть беде!
Немного возбужденный вином, ты неосторожно пошутил:
— Она может забрать у вас ночной горшок, да?
Лицо твое тут же залилось краской, и ты, смущенно взглянув на меня, добавил:
— Простите меня, бабушка. Но бабушка спокойно ответила:
— А ты как думаешь? Когда я знаю, что горшок стоит под кроватью, он мне и не нужен. Но если его нет, я как назло, встаю три или четыре раза за ночь. Уборная на другом конце дома, а по коридору ветер так и гуляет.
Она часто спрашивала, который час, и ты отвечал:
— Два, половина третьего, без четверти три.
— Не забудь, в четыре нам нужно уйти отсюда. На трамвае когда еще доберемся. Потом мне надо сходить к Семире переодеться, а в шесть я должна быть в богадельне. Опоздать можно всего на десять минут. За каждое опоздание нас две недели не выпускают из богадельни. А на пятый или шестой раз выгоняют. Мы там как солдаты.
Тут уж у меня вырвалась неосторожная шутка:
— Зато вам никогда не придется воевать.
— Думаешь, жить в богадельне легче, чем воевать? — ответила бабушка и вздохнула. Потом сжала рукой мой локоть, нахмурилась и спросила:
— Правду говорят, что будет война?
— Да нет же, нет, — ответили мы разом.
— Вроде тайком записывают тех, кто хочет добровольцем поехать в Африку. Сын одной женщины из богадельни как раз записался. Невеста пришла к матери, плакала, просила отговорить сына.
— Все это враки.
— Вот и сестра Клементина то же говорит. Ты, улыбаясь, сказал:
— Прочтите, что написано на этом доме.
— А что там написано? — Вам не видно?
— Бабушка не умеет читать, — объяснил я.
— Там написано: «Вот война, которую мы предпочитаем».
— Что это значит?
— А то, что мы предпочитаем обрабатывать поля.
— Кабы так! — сказала бабушка. Потом спросила тебя: — Ты в «балилла» [7] записан, да?
— Туда таких толстых и здоровых не принимают, — сказал я.
