Все еще чувствуя себя неловко, Уэнтик отошел немного в сторону и сел на землю в тени мельницы. Фляга была рядом и он вдоволь напился.
Сидел он часа два, прислушиваясь к скрипу мельничных лопастей над головой и ощущая ветерок, обдувавший спину.
Услыхав приближение Масгроува, который на четвереньках обошел мельницу кругом, он вскочил на ноги, чтобы успеть противостоять нападению.
Но тот только тряхнул головой, поднялся на ноги и стал смахивать пыль с одежды. Он подходил к Уэнтику с широкой ухмылкой на лице.
– Неплохое начало, не так ли? – сказал он.
Уэнтик, отступая, чтобы не дать ему сократить расстояние между ними, спросил:
– Что все это значит?
Масгроув улыбнулся в ответ.
– Просто игра. Не тревожьтесь.
Он поднял флягу и долго пил из нее. Затем, плеснув водой себе в лицо и на руку, завинтил крышку и швырнул флягу Уэнтику. Тот набросил ее ремень себе на плечо.
Масгроув покосился на солнце и подхватил вещевой мешок с одеялами.
– Пойдемте искать Эстаурда, – сказал он. – Он уже должен быть в тюрьме.
Вытащив из кармана компас, еще раз взглянул на солнце и пошел прочь от мельницы. Уэнтик последовал за ним, отпустив метров на двадцать вперед; он всю дорогу выдерживал этот интервал.
Свет упал на веки и Уэнтик открыл глаза. Он мгновенно зажмурился снова, но было слишком поздно.
В камере была кромешная тьма. Но над металлической дверью находилось устройство, которое стоило Уэнтику долгих часов раздумий над механизмом его действия и назначением.
Само действие оказалось достаточно простым. Устройство служило мощным источником света, который испускался внутрь камеры узким лучом. Луч направлялся охранниками из коридора в глаз заключенного и после этого он сам следовал за глазом автоматически, как бы Уэнтик ни перемещался. В крохотном пространстве камеры двинуться было особенно и некуда.
Единственный способ – отвернуться от луча лицом к дальней стенке. Но если он отворачивался, из мощного динамика, установленного высоко на одной из боковых стен, начинала звучать музыка. Она была быстрой, громкой и диссонирующей, словно проигрывались одновременно два резко звучавших произведения в совершенно разных ключах.
Поворот лица к свету не останавливал музыку, пока луч снова не оказывался направленным в какой-нибудь глаз.
Уэнтик переходил от одного неудобства к другому, иногда с радостью подвергая себя истязанию музыкой, лишь бы дать отдых глазам, но потом начинал ловить глазом луч света, чтобы избавиться от музыки.
