— Я поговорила с родителями и братьями, поскольку кое-кого из приглашенных не знала.
— Дай-ка и я попытаю счастья, — вмешался Пьер. — Олимпия: имя, без фамилии, как Атика или Нанна. Куртизанка?
— Точно! — зааплодировала Мариетта. — В Италии куртизанки часто отказываются от данных им при крещении имен и придумывают себе псевдонимы, нередко используя при этом поэзию или античное искусство. Отсюда все эти Примаверы, Луны Новы, Селваджи, Лукреции, Корнелии, Иудеи, Пантасилеи, Олимпии.
Виргилий, не сводивший взгляд со схемы, выдвинул предположение:
— Случай с Олимпией прост: это единственная женщина, приглашенная на вечер. На полотне у нас тоже одна-единственная женщина, та, что играет на скрипке, — и соединил красной линией имена Евтерпы и Олимпии.
Дальше дело пошло не так споро. Он с надеждой взглянул на Мариетту. Та предложила:
— Возможно, Тициан придал Каре Мустафе черты Мидаса. Они из одних мест: Мидас правил Фригией, а Мустафа хоть и обосновался в Истамбуле, но родился в Денизли, бывшей Лаодикее[48]. Кроме того, оба несметно богаты: Мидас превращал в золото все, до чего дотрагивался, а Мустафа нажился на торговле тканями, да еще как! Помимо дома в Константинополе — великолепного и огромного, — в котором живут десять его жен, в Венеции ему принадлежит дворец на улице Золотого Араба, в приходе Святого Мартина.
Доводы Мариетты были убедительны. Мидас был немедленно соединен красной линией с Кара Мустафой.
— А дальше все гораздо более неопределенно. Я не могу ничего утверждать, а тем более предполагать. Лионелло Зен принадлежит к патрицианской семье Венеции, вписанной в Золотую книгу. Он коллекционирует античную скульптуру, без счета покупает живопись, пишет стихи — словом, любит искусство, как Аполлон. Его знает вся Венеция еще и потому, что он очень красив. И надо признать, этого у него не отнимешь. В общем, он блистателен, как Аполлон. — Описание физических достоинств итальянского дворянчика слегка раздражило Виргилия, но виду он не подал. — К тому же он родом из Патары, на азиатском берегу, где в античные времена обитал оракул бога искусств, не такой прославленный, как дельфийский, но тоже довольно известный. Кроме того… есть еще одно… не знаю, осмелюсь ли…
При мысли о четвертом сходстве Лионелло Зена и олимпийца Аполлона Мариетта смущенно запнулась, но, взяв себя в руки, все же закончила:
— Словом, Доменико и Марко говорят, будто ему нравятся и мужчины, и женщины.
— Содомит, — подытожил Пьер.
