Друзья расхохотались, глядя на сконфуженного Эбено.
— О да! Кулаки у нее железные, — подтвердил медик. — У тебя над бровью такой фингал!
Вынув из кармана камзола платок, Пьер промокнул его рассеченный лоб, Виргилий распутал веревки.
— Что же такого важного ты собирался рассказать Мариетте, что гнался за ней словно черт по улицам Каннареджо?
— Хотел рассказать кое-что о той минуте, когда обнаружил труп Атики.
Несмотря на хлеставший вовсю ливень, друзья застыли на месте.
— Завязка на обнаженной руке Атики развязалась, и моя госпожа последним усилием воли написала на стене что-то своей собственной кровью.
Пьер и Виргилий перестали дышать.
— Что же она написала? — дрожащим голосом спросил Виргилий.
— Имя убийцы, я думаю, — отвечал рыбак, неуверенно разводя руками.
Предом еще раз задал вопрос, выговаривая каждую букву:
— Нет. Я хочу знать: что там было написано?
Африканец вздохнул:
— Почти ничего. В том-то и дело. Потому я и не сказал об этом ни авогадори, никому другому. Почти ничего. А все дело в том, что ее болонка Вавель прыгнула на постель и стала лизать все что ни попадя. Я не знаю, что этот Вавель там делал. Фаустино обещал увести его, чтобы не мешать гостям. Но он был там, лакал кровь, слизывая ее отовсюду: с тела Атики, с простынь, со стен. Лизал и лизал. Из букв, начертанных ею, осталась лишь одна, может начальная, а может и нет.
— И какая же это была буква? — спросил Виргилий, не отрывая взгляда от губ Эбено.
Тот закрыл глаза, словно желая вновь увидеть зловещую стену:
— Буква «Z».
В конце концов продрогшие друзья вместе со свидетелем поспешили в мастерскую, не желая в разгар лета слечь с простудой. По дороге, на Бочарной улице, где изготавливались бочки для вина и масла и где также можно было купить вина, доставленного с Кипра или Кандии, они запаслись красным вином, чтобы было чем согреться по возвращении. Увидев Эбено входящим в мастерскую, Мариетта отчаянно закричала. Но, узнав о миролюбивом настрое африканца, чуть не сгорела со стыда и долго извинялась. Эбено в мастерской не задержался: пообсох, выпил вина, поогляделся, скривился при виде «Истязания Марсия» и откланялся.
— Буква «Z»[79]?
Узнав, что именно удалось разглядеть ловцу сардин на стене, дочь Тинторетто расстроилась:
— «Z»! Да эта буква здесь буквально в каждом имени! Начиная с названия города. Это самая распространенная согласная в разговорной речи. Не менее частая, чем гласные «а» и «о»!
Виргилий лукаво и одновременно ласково взглянул на нее. Мариетта, такая рассудительная и уравновешенная, порой не могла совладать со своей «средиземноморской» натурой, и это очень умиляло парижанина.
