Но в эту самую минуту голос его пресекся, поскольку последний раз он проходил мимо этой фрески, направляясь на свидание с Виолеттой, в которую был страстно влюблен и которую ему больше не суждено было увидеть… Виргилий попытался прогнать тяжелые воспоминания. Три пары глаз тревожно следили за ним. Только Пьер понял, что творится в душе друга, и ободряюще улыбнулся ему. Мариетта в упор разглядывала его, догадываясь, что некая тень прошлого возникла в саду дворца Контарини. Павильон Духов, впрочем, был совсем рядом. Она перевела глаза на бумагу и принялась быстро-быстро водить рукой. Какое-то время слышался только скрип сангины по бумаге. Пьер попытался оживить замершую было беседу.
— Есть еще кое-что, способное послужить доказательством того, что Тициан занимался алхимией, и притом небезуспешно… — Он выдержал паузу. — Его возраст! Тем или иным способом, но он, видимо, получил несколько капель эликсира молодости, позволившего ему дожить до девяноста девяти лет. Вы только вдумайтесь! Встречали ли вы еще
194
кого-нибудь, дожившего до столь преклонного возраста? Это почти сверхъестественно. Что вы на это скажете?
Чезаре был настроен скептически:
— Что же этот эликсир не уберег его от чумы? Видать, до философского камня ему было далековато…
Пьер не желал так быстро сдаваться:
— Может, эликсир защищал его от кары Господней, но не от земных напастей.
— Ну а что еще?
— Крутится у меня в голове одна мыслишка, вот уже который день. Иное дело смерть Атики: тут действовал убийца, и смерть эта не естественная. Иное дело смерть Тициана. Но это лишь на первый взгляд. Порой преступление внешне ничем не отличается от естественной смерти. Например, от смерти в результате заболевания чумой.
Понимая, куда он клонит, Чезаре перестал жевать. Мариетта еще усердней склонилась над наброском. А Виргилий закачал головой, колеблясь между неверием и возбуждением.
— Тициан мог быть убит? — Он сделал ударение на последнем слове, желая подчеркнуть заключенный в нем страшный смысл. — Убит чумой? И подобный бред выдвигаешь ты, без пяти минут врач?
Тут, приняв сторону Пьера, вмешался дядя:
— Болезнь заразна. Вообрази человека, знающего, что он заразился, ненавидящего кого-то сверх всякой меры и не боящегося кары Господней. Что он сделает? Придет к своему врагу в гости, станет обнимать его, как бы дружески. И вот, готово, тот уже заразился. Конечно, этого могло и не произойти, но взгляни, с какой быстротой распространяется по городу зараза. Есть шанс, что кто-то мог использовать этот не менее эффективный способ покончить с недругом, чем нож. А это уже преступление, не так ли?
