Кафе стояло на возвышенности, вокруг террасами спускались открытые площадки. Андрей не помнил этого места и вообще не понимал, откуда в тесном городе возник пустой холм. Отсюда были видны две старые высотки, между ними, в районе Сухаревской, выросли настоящие небоскребы — башни, квадратные в сечении, одна повыше, другая пониже. Младшая была еще недостроена.
Официантка принесла заиндевевшую бутылку и большое блюдо с закуской.
— На брудершафт пить не будем, — сказал Канунников и, не дожидаясь Андрея, влил в себя рюмку. — Но первая тем и хороша, что после нее можно перейти на «ты». Николай.
Он протянул через стол руку. Андрей, помедлив, ответил.
— А вот чем хороша вторая, — продолжал майор, — так это тем, что после нее появляется настроение. — Он поднял рюмку и, снова не чокаясь, выпил.
— Вам же за руль. То есть тебе. Тебе за руль.
Канунников скривился и подцепил с блюда ломтик буженины.
— Ты кушай, кушай, — сказал он, активно пережевывая мясо. — И пей. Нам теперь можно,
— Нам?..
— Я же видел, как ты в баре подвис. На целый час. Ну и после — тоже все видел. А ты решил, что мы случайно пересеклись? Ехал я за молоком, гляжу: ба! шпиён Андрюха Волков! — Канунников плеснул себе еще и выпил, опять в одиночку. — Кстати. — Он похлопал себя по щеке. — Не жмет? Нормально?
— С мимикой проблемы. Особенно с улыбкой.
— Знаю. Я им предлагал другие типажи разрабатывать — шведов мастырить, финнов. От таких особых эмоций никто не ждет, можно и сачкануть.
— Наверно, это идея.
— Вот и я думал — идея. Оказалось — детский сад. темперамент у тебя свой остался, не северный. Пришлось бы на седативные препараты падать. Чтобы соответствовать образу.
— Симбионты любое дерьмо из организма выведут — осторожно произнес Андрей.
— Водка здесь хорошая, — заметил Канунников, наливая. — Не всякое дерьмо во вред.
— А кто это решает — что во вред, а что на пользу?
— Андрюша, давай-ка выпьем. За встречу, за знакомство. Я смотрю, ты все очухаться не можешь? Меня в свое время это тоже впечатлило. Моментальное протрезвление бьет покруче нового стакана, Но волшебства тут нет, существует масса психотехник, которые еще и не то позволяют проделывать. Я?.. — Николай перехватил вопросительный взгляд и весело отмахнулся. — Это у резидентов, а мне зачем такое чудо? Я простой опер. Тебя что-то напрягает?
— Мне не нравится, что в моем теле копошатся какие-то.,.
— Симбионты. Так их называют гады, и нам не остается ничего другого. — Майор пожал плечами и снова налил. — Донт уорри, Андрюша. Вот представь: ты что-нибудь съел... — Для наглядности Николай отправил в рот пару кружочков колбасы. — Ты что-нибудь съел, и желудок начал переваривать. Он у тебя спрашивает, какие ферменты ему выделять? Не спрашивает. Переваривает и помалкивает. А если спросит? И пока не ответишь, работать не станет? А тут еще и почки поинтересуются: Андрей Алексеич, нам мочу фильтровать или пока не надо? А к ним и сердце: напомни, дорогой товарищ, сколько сокращений в минуту делать? Догоняешь, нет?
