Андрей отказался — назвать ему было некого.
Адвокат Иван Адольфович Мейстер, человек по-своему честный, заявил:
— Ты полностью изобличен, и мы можем сыграть только на отсутствии мотива. Поскольку твое участие в террористической организации не доказано, тебе предъявят «массовое убийство без определенной цели». Свободным ты не будешь уже никогда, но у нас есть шанс смягчить режим содержания. Я дам тебе пару советов, как можно обмануть психиатрическую экспертизу.
Андрей отказался — он никого не хотел обманывать.
Из присяжных в памяти остались двое: тусклая девица с испуганной мордочкой сектантки и багровый толстяк, непрерывно потеющий. На последнее заседание, которое транслировалось по Инфо, девушка надела строгое бежевое платье, а мужчина — парадный костюм с отливом. Оба голосовали «за». Вердикт выносили тайно, но Андрей получил тринадцать из тринадцати: «виновен». Девица покраснела и потупилась, толстяк посмотрел в камеру и едва заметно кивнул.
— Апелляцию я уже приготовил, — буркнул адвокат.
— Перспективы есть? — осведомился Андрей.
— Через пять лет можно будет подать первое прошение о помиловании.
— Перспективы... — повторил он, подставляя конвоиру запястья.
— После пяти лет прошения разрешается подавать ежегодно, — сказал ему вслед Мейстер.
За полчаса до посадки Андрею на голову снова надели шапку, затем спустили его по трапу, сунули в глухое нутро машины и под вой сирен повезли в порт. После броневика был катер. Андрея отвели в кубрик, пристегнули к креслу и задраили переборку. Несколько минут он сидел, вслушиваясь в далекие гудки, потом на палубе взревела турбина, и его вдавило в твердую спинку. До острова шли часа четыре, а возможно, и шесть: сидя в грохочущей темноте, Андрей потерял счет времени. Ему невыносимо хотелось чихнуть, но для разрядки чего-то не хватало. Так он и провел последний отрезок пути — мучаясь совершенно не тем, чем должен был мучиться на его месте любой человек.
Наконец турбина заткнулась, и Андрей ощутил толчок швартовки. Его вывели на пирс, и...
Это, как ни странно, было самым сильным воспоминанием. С него стянули шапочку.
Впереди высилась грязно-серая пирамида в дырявых лишаях зелени. Сопка вырастала из воды круто и словно бы внезапно, без всякого намека на отмель, и, тяжело карабкаясь к тучам, так же внезапно обрывалась. Километры свинцового неба — вверху, свинцовый океан — на многие мили вокруг.
Андрей обернулся — горизонт был ровным, как бетонная полоска причала, на которой он стоял.
