Майкл пожал плечами. Он и сам не представлял, как бы резал ей глотку. Почему-то казалось, что он убивал бы ее именно так. Хотя разумней было бы задушить.
— Посмотрим, — пробормотал он. — Может, и не придется ее убивать,
Сандерс вздохнул с облегчением:
— Хорошо бы. Слушай, но ведь она же не совсем .дура, да? Должна же понимать…
— Ни хрена она не понимает. Мы ее запрем где-нибудь. Пока выберется, успеем улететь. А там — пускай идет, куда хочет.
— Хорошо бы, — повторил Сандерс уже мечтательно. Помолчал. — А знаешь, каким горшком она в нас запустила?
Майкл приподнял бровь. Вряд ли в темноте Сандерс разглядел, но расценил молчание как заинтересованность.
— Тем самым, который мы в мастерской свернули!
— Да? Ну вот, а ты боялся, что Борис ругаться будет.
— Ну! Слушай, может, в дом пойдем? У меня «флейта» кончилась.
В доме было почти тихо. Несчастный Борис все еще причитал над утерянными запасами «красок», Элла, красная и зареванная, неумело отмывала пол в кухне.
— Борис так никогда и не узнает, что мы его дерьмо попортили, — улучив мгновение, шепнул довольный Сандерс. — Черт, Майк, как тебе постоянно удается выходить сухим из воды?
— Планида у меня такая, — с оттенком самолюбования ответил Майкл.
МАЙКЛ ТЕЙЛОР, 26 ЛЕТ,
ИСПРАВИТЕЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС «ВЕЧНОЕ СОЛНЦЕ»
По четвергам на обед давали рыбу — отвратительную глупую тварь, водившуюся в местных грязных лужах. Была она размером с подошву и такая же жесткая, битком набитая острыми костями. На вкус — как половая тряпка. У Майкла уже была возможность попробовать и то, и другое.
Но рыбным днем четверг прозвали не из-за омерзительного обеда. Из-за новеньких. Их привозили с этапа по средам, ночь передерживали в шлюзе, а потом сразу вели в чистилище. То есть в душевую. Там новеньких били и насиловали. Потому и звали рыбками, что давили их в чистилище, мокреньких и скользких от вонючего мыла. Запах у него был тинный, а новенькие — нежными и холодными. Процедура же именовалась рыбалкой и была единственным регулярным, никогда не отменяемым праздником.
А к ней прилагались и другие развлечения. Например, раз в месяц, именно по четвергам, совершалось действо переезда: менялись составы пар, занимающих двухместные камеры в Нижней Палате.
Раньше переселение происходило раз в квартал. Кто-то говорил, будто в правилах содержания исправляемых есть такой пункт: препятствовать возникновению устойчивых спарок, удобных для побега. Но потом всю планету отдали под тюрьмы, и дергать отсюда стало некуда. Хотя находились дураки, пытавшиеся выбраться за ворота. За таких идиотов администрация имела дежурную смену охраны как хотела, потом нарушителей режима ловили и отдавали на три дня провинившимся вертухаям. Если что-то оставалось, это кидали обратно, в Нижнюю Палату. Как правило, несчастные вскоре мерли. Так что реально удрать из колонии можно было исключительно в виде распухшего трупа. Да и то не дальше ямы за забором. На кремации здесь экономили.
