Вечером, спускаясь к обеду, она уже все для себя решила. Гордость заставила ее одеться очень тщательно. Она собрала свои блестящие, как расплавленное серебро, густые волосы в нетугой узел на затылке, оставив несколько прядей свободно висеть вокруг шеи. Большие глаза были слегка подведены.
Все уже сидели за столом, и стоило ей увидеть Димитриоса, который мирно разговаривал с Кристи, по-хозяйски державшей его руку в своей, как знакомая уже боль пронзила ее. Она не видела его с того самого вечера, и сердце у нее екнуло, когда он нехотя поднял голову и с насмешливым одобрением осмотрел ее с ног до головы.
– Выпьешь чего-нибудь?
Низкий голос был мягок, и она вздрогнула.
– Спасибо. Сухой шерри, если можно.
Она не могла смотреть на Кристи, но знала, что ее гибкое стройное тело оторвалось от Димитриоса, когда тот поднялся, чтобы налить шерри. Даже Кристина заметила, как ловко Кристи опутывает Димитриоса своей паутиной. Она смотрела на брата с неодобрением, но когда, подав Рии бокал, он задержался возле нее, разговаривая со всеми сразу, она немного оттаяла.
В этот вечер Рия не смогла отдать должное кулинарному таланту Розы. Во рту у нее был привкус древесных опилок. Всем своим существом она ощущала с поразительной болью, что последний раз обедает за этим столом. Во время десерта она объявила о своем намерении, и эффект был подобен разрыву бомбы. Помогла ей Поппи, сама того не подозревая. Обернувшись к кузине, когда разговор немного стих, она положила руку ей на руку и спросила:
– Ты не поедешь со мной завтра в коттедж? Я хочу повесить там шторы и прибрать напоследок. Мне кажется, будет неплохо, если мы на денек уедем отсюда.
Говоря это, она хмуро глянула на Кристи, чьи глаза презрительно заблестели.
– Извини, Поппи. – Голос у Рии дрожал, но лицо было спокойным. – Завтра я уезжаю. Я и так слишком задержалась. Джулиан не может держать мое место вечно.
Если бы она вдруг скинула с себя одежду и пошла танцевать нагишом, то эффект не был бы таким ошеломляющим.
Она чувствовала, что Поппи смотрит на нее с ужасом, а на лице Кристины появилось озабоченное выражение, но глаза ее были прикованы к Димитриосу – он так резко поднялся, что даже опрокинул стул.
– Что ты хочешь этим сказать? – Он пристально смотрел в ее побелевшее лицо. – Ты обещала остаться здесь до свадьбы. Не думал, что ты нарушишь свое слово.
– Я обещала остаться здесь до тех пор, пока все не будет готово к свадьбе. И вот теперь все готово, – спокойно поправила его Рия, не отводя взгляда от его бешеных глаз. – Я хочу домой.
