Луиза не договорила, ушла в зал трактира, где хозяин поставил на грязный стол кружки с пивом. Туда же потянулись и ее подчиненные, вернувшиеся с безрезультатных поисков.
— Она даже не спросила, как меня зовут… — надула губы никейка. — Сука! Что они тут о себе воображают, Джеппе?
— С жиру бесятся. Еще бы, каждая сильнее любого местного мужика. Почти любого… Ты только не обижайся, Джесс, но с женщинами тяжелее всего. Для них местные вообще не люди, ну то есть как животные, понимаешь? Я не знаю, в чем тут дело, может, в системе размножения или в том, что местные женщины гораздо глупее… То есть я хотел сказать — по-другому несколько устроены.
— Ну, я так понимаю, что их удел — кухня, да? И постель во время месячных.
— Это не месячные… Дело не в том, что их загнали на кухню, а вообще в поведении. Они, например, практически не разговаривают, даже на рынке изъясняются жестами, есть целый «женский язык». А говорливыми становятся перед течкой, за день-два, им тогда нужно мужское общество.
— Боюсь я. — Джесс передернула плечами. — А если меня распознают?
— Вешшер не дурак. Он тебе объяснит, как себя вести, тем более что вы будете спокойно при всех переговариваться. Мы такие штуки в Грохене часто проворачивали. Джеппе не сдержался, хихикнул. — Если смочить тряпочку в выделениях местной женщины, то в течение часа можно из любого мужика веревки вить. Главное — не переборщить, чтобы он совсем не взбесился. Так что не волнуйся. Вопрос только один: как нам без носильщиков теперь в город попасть. Придется с крестьянами договариваться, а они на дороге появятся ближе к полудню. Вешшер будет недоволен, да еще там какие-то незапланированные события с полицмейстером.
Атори вышли из трактира, утирая губы, и сразу отправились к Грохену, даже не попрощавшись. Джеппе проводил их унылым взглядом. Выглянул опять и хозяин:
— Попадется кто-нибудь на пути — зарежут и в лес не оттащат.
— Мы тут ни при чем.
— Ни при чем, но дело-то общее! Ненавижу новых, Джеппе. Языки им подрезать — сразу бы присмирели, вот как эта черненькая.
— Не обольщайся, она тоже умеет убивать, — хмыкнул Джеппе. — Просто не повезло ей в лагеря попасть. Но вон под деревом восемь трупов лежат, еще не остыли, а ей хоть бы что. Да и, в сущности, с мужчинами не лучше.
— Ты о чем?
— Да обо всем. Бабы убивают десятки, но граф и Вешшер убьет многие тысячи, когда выведут новых из лагерей, — тут весь край кровью умоется. И они сами, заметь, из наших, из старых. Но приведут сотни душегубов, и эти сотни, старик, уже на марше.
