— Будьте так любезны не упустить ни одной подробности, господин Лашш, — попросил Шели Грамми.
— В строй! — опять скомандовал Леппе. — Мы уже в виду города, не бредите как овцы!
Предместья Заречья славились лютостью своих обитателей, в большинстве выходцев из Никеи, Грохена и Соша, проще сказать беглых крестьян оттуда. Вельшеев эта публика терпеть не могла, как тех, что проживали в Иштемшире, составляя большинство его населения, так и остававшегося вне стен, на территории княжества. «Вель-шейский странник» уже давно бы сгорел, не пользуйся он покровительством хуланских бандитов.
— А не спалить ли его в самом деле? — тихо поинтересовался у Леппе Вик. — Только глаза мозолит этот трактир. Половина краденых вещей сюда попадает…
— Не наше дело, путь бургомистр решает.
— Я говорю: спалить потихоньку… Все подумают на никейцев.
— Ты бы шляпу новую купил, Вик, а не искал приключений.
Предместья представляли собой беспорядочные нагромождения бедных домишек, разделенных крохотными огородами. Здесь полицейские чувствовали себя спокойно, другое дело — Хуланы. Это был уже целый квартал, прилепившийся к Пятой стене, с обеих сторон колонну окружили высокие заборы. «Грачи» пошли в ногу, дружно позвякивая оружием, — кроме сплоченности, ничто не могло их защитить от одинокой стрелы, летящей с чердака какого-нибудь заброшенного дома. Проткнут ногу, и будешь хромать, как Леппе, всю оставшуюся жизнь. Даже Бык Метессе втянул голову в могучие плечи: его, палача, тут кое-кто считал душегубом и мог убить с чистой совестью.
— Беспокоюсь я за Эшуда, — пробормотал Вик. — Такие сволочи эти хуланы… Я бы всех выкинул обратно на север. Посадил бы на корабль вместе с бабами и ребятней, и все.
— Ага, в Кенчи их ждут не дождутся, — хмыкнул Шели.
— Тогда на баржу, чтоб не доплыли… Прости меня Небо за такие слова. О Эшуд! Я же говорил!
Шели Грамми мог бы заметить, что ничего, кроме чепухи, Вик, как обычно, не говорил, но промолчал. Действительно, Старый здорово рисковал, посылая в Хуланы одного полицейского. Конечно, там тоже есть пара сторожевых будок, где попарно дежурят «грачи», но Эшуду Петоле предстояло пообщаться с самим Чивохой Пуговкой, а это не шутки.
Все обошлось: «самый черный грач», как звали Эшуда в полиции, да и не только, стоял у самых ворот и щепочкой снимал с сапог толстый слой хуланской грязи. Он помахал приближающимся приятелям и тут же улыбнулся проходившему мимо хулану. Тот, сняв колпак, поклонился «грачу» едва ли не в пояс.
