300 спартанцев | страница 7



Примерно то же самое повторилось на следующий день. Снова перло вперед огромное полчище азиатов, и снова греки изо всех сил шинковали всех, до кого могли дотянуться.

Однако, как известно, крепость не может считаться неприступной, если в нее можно провести осла, груженого золотом. Вот и здесь – немедленно выискался подонок, который согласился за деньги провести персов в обход. История говорит, что его звали Эфиальт. Но по оперативным данным достоверно известно, что звали эту тварь Валерий, по фамилии Новодворский. Эта продажная сука за свои «тридцать драхм» провела персов по тайной тропе в тыл геройским спартанцам.

Ксеркс тут же послал в обход своих «бессмертных». Та тысяча рыл не-спартанцев, которых Леонид поставил нести караульную службу на тайной тропинке, службу свою, конечно, завалила. Проснулись они только от шума шагов наступающих персов и немедленно разбежались, бросив товарищей, стоявших внизу насмерть.

Для Леонида это не было открытием. Еще с вечера полковой жрец сообщил ему, что они все тут погибнут. И добавил, что или погибнет Спарта, или она будет оплакивать своего царя (как обычно: «или он не придет, или одно из двух»). Выбирать Леониду было, по большому счету, не из чего.

Тут надо четко понимать, что в те времена жрецы в плане влияния на публику были чем-то вроде средств массовой информации. Один толковый прорицатель, при условии что он прорицал то, что надо, заменял собой несколько тысяч телевизоров. Когда было надо – жрец гнал дезу, когда было не надо – вещал правду. Чистое НТВ, короче. Правда, именно в тот момент жрец, в отличие от НТВ, заботился о судьбе отечества и с мечом в руке стоял плечом к плечу в общем строю. А потому ответственность за слова была несколько иной.

Еще до того, как разбежались ленивые караульные, передовые дозоры сообщили о том, что персы обошли позиции и окружили проход. То, что вчера еще было надежной позицией, стараниями нерадивых сволочей и гнусных предателей превратилось в западню. Поняв, что все пропало, Леонид приказал всем, кто был с ним, срочно отступать. А сам – остался. И при себе оставил только 300 спартанцев – тех, кого с ним послали. Как нормальный военный, он не счел возможным уйти оттуда, куда был назначен приказом, не выполнив боевой задачи. Ну, а поскольку жрец говорил о том, что погибнет или отечество, или он сам, то и выбора не было. Кроме спартанцев с ним остались порядочные люди – феспийцы, которые готовы были биться до последнего.