Я простоял так две, может, три минуты, потом инстинктивным движением откинул шлем. Глубоко вдохнул, раз, еще раз. Даже если тишина эта мнимая, она принадлежит мне. В конце концов, я у себя дома. Пусть беспокоится тот, кто придет следом. Или те, кто придут.
Я подумал о сегодняшнем вечере. О человеке, который займет место в моем кресле и начнет говорить. Какая разница — о чем. Все дело в его голосе. Высоком, полном фальшивых, причудливых интонаций. Порой твердеющем до состояния бетона.
Я должен буду заставить его замолчать. Каждый день отдаляет меня от моего поколения. Я отстаю во времени. Между прочим, того ради, чтобы защищать пространство, окружающее спящих, от такого рода голосов.
Не знаю, с чего я вообразил, что он придет вечером. Я встретил его посреди дня. Мне в глаза светило солнце, так что поначалу я даже не смог разобрать черты его лица. И все же он ассоциировался у меня с сумерками. Я оставался в уверенности, что раньше заката не услышу его голоса.
* * *
Около пяти вечера я кончил обычные процедуры. Проверил посты. Вложил новую катушку с лентой в опустошенный блок регистрирующей аппаратуры. Я не спешил. Ничего не делал кое-как. То, что завершил всю работу двумя часами раньше, ни о чем не свидетельствовало. С тем же успехом я мог бы протянуть время до полуночи. И даже дольше. Так уже не раз было. Но не сегодня.
В пять минут шестого я занял место в кресле перед экранами и принялся просматривать испещренные микроскопическими значками ленты, словно те и в самом деле могли сообщить мне о земных экипажах нечто большее, а не только то — что они еще существуют. В полшестого я поднялся, прогулялся по кабине, съел тюбик концентрата. Снова уселся, вытянул ноги, откинул голову на спинку. Прикрыл глаза, и тут тишина обрушилась с такой силой, что кресло подо мной задрожало. Желудок подкатил к горлу. Я вскочил и несколько секунд изо всех сил сопротивлялся всеобъемлющей слабости. При малейшем движении головой била колоколов ударялись непосредственно мне в виски. Словно это именно они издавали такие металлические, вибрирующие от голоса далеких колоколов звуки.
Меня трясло так с четверть часа. Потом прошло. Я встал. Вновь закружил по каюте. Подходил к нише с диагностической аппаратурой, возвращался, огибал стол, останавливался возле экранов и вновь направлялся к нише. Я ни о чем не думал.
Вскоре после шести я направился к тамбуру. Вышел наружу и углубился в лес. Немного прошелся по просеке, развернулся и уткнулся в стену зарослей. Каску я не одевал. Вернулся измученный, избитый, с окровавленным лицом и ладонями. И не оставил там, в чащобе этой, ни одного из звуков, вынесенных из кабины. Впрочем, я на это и не рассчитывал. Ни на что я не рассчитывал.
