В результате традиционного освещения улочек получалось так, что парк оказывался погруженным в полутьму. Тем резче обозначались брошенные на небо, распластавшиеся от крыш до зенита рекламные изображения и надписи. Во всех них было что-то такое общее со сном. От мягкого света ночников, проходя через постельные принадлежности, и вплоть до персонажей из мира сказок. Единственный в своем роде сценарий карнавального вечера.
Люди, мелькающие за дверями, все направлялись в одну сторону. Город неторопливо перемещался в направлении спальни. И это было только начало. Срок истекал в двадцать три часа. К тому времени все они будут покоиться в креслах гибернатора, но впервые в истории не для того, чтобы вместе с ними перенестись в другие миры, но, дабы обмануть время на Земле.
— Карнавал, — безразлично бросил я. — Ты не рада?
— Нет, — спокойно ответила она.
Ясное дело, что — нет.
— Как же все будет… с нами? — спросила она голосом не изменившимся.
Я пожал плечами. Потом ответил вопросом на вопрос:
— А что бы ты желала услышать?
Ответил, пожалуй, излишне едко.
Она мотнула головой, но ничего не сказала.
Мы — не дети. Двадцать лет одиночества не равнозначны полеты к ближайшей звезде. Уверения, что время это стечет по человеку как вода, свидетельствовало бы или о недостатке воображения, или обо лжи.
Когда я проснусь, то окажусь старше ее на четырнадцать лет. Фактор тоже немаловажный.
— Думаешь о том, что будет, или же — что я бы хотел? — спросил я наконец.
Она улыбнулась. Улыбка получилась не из веселых.
Потом прошептала:
— Помолчи, — и быстро добавила, голосом неестественно оживленным: — Понимаешь, это должен был быть обычный вечер, словно ничего не происходит. Никаких декораций, развлечений и прочего. Но трудно удивляться…
— Что до меня, — фыркнул я, — так я уже ничему не удивляюсь.
И подумал: самое смешное, что это — правда.
Глянул на часы. Четверть десятого. Последние десять минут. Потом мне придется поторапливаться.
— Да, — произнесла она, наклонив голову. — Нам пора…
Но не тронулась с места. Мы стояли там, где парковая тропинка образовывала расширяющийся полукруг. Обступившие ее деревья позволяли на время забыть о царящем над миром буйстве огней.
Ее поцелуй был коротким. Словно она думала о тех, что последуют в грядущем. Словно день сегодняшний уже перестал приниматься в счет, или же нам он уже не принадлежал.
Я сильно прижал ее к себе, притянул ладонью голову.
— Важно только это, — произнес я вполголоса. — Мы хотим, чтобы было так. И, что бы там ни получилось, не будем иметь друг к другу претензий…
