И все же в нас одновременно росла уверенность, что за этим молчанием кроется нечто большее, чем безалаберность дежурного координатора.
— Через шесть минут повторим вызов, — сказал я, посмотрев на линейный указатель соответствия времен. — Если и тогда не соизволят отозваться… — я замолчал. Хотел сказать, что если через шесть минут база не заговорит, я вызову центральную информотеку на Земле, но в это мгновение динамик ожил неожиданно.
— Смена курса! Бросил Алеб.
— Тихо! — прошипел я.
— … непосредственно на орбите, — дошел до нас конец фразы, начало которой заглушил крик Ала. — До посадки двести пятьдесят, двести сорок девять, двести сорок восемь…
Зеленая нить на мгновение коснулась края экрана, после чего вернулась , разделяя его поверхность на две идеально ровные части. Точки, обозначающие курс корабля на сети координат, сжались упругой дугой. Только неожиданное искажение параболы свидетельствовало об изменении курса. Наши тела остались неподвижными, не почувствовав даже самого слабого увеличения силы притяжения.
Динамик отсчитывал время, остающееся до посадки. Неяркие огоньки датчиков оставались на своих местах. Через несколько десятков минут заговорят дюзы тормозных двигателей.
Но и теперь уменьшающиеся числовые значения диктовал не человек. Импульсы шли от компьютера орбитальной станции, которой запрограммировал коридор и приготовил к встрече посадочную площадку.
Раздражение Алеба испарилось без следа. Он сидел неподвижно, поглядывая на экраны, с выражением лица, как у человека, которому в десятый раз рассказывают один и тот же анекдот. С той поры, как стало ясно, что центральная станция на орбите Луны отстранена от работы, он не произнес ни слова.
Мы прошли так близко от родной базы, что совсем немного недоставало, чтобы она оказалась в зоне непосредственного наблюдения наших объективов. Диск Земли разрастался, мы уже различали полосы различных оттенков.
— «Пятьдесят один, пятьдесят, сорок девять…»
Сейчас. Спинка кресла легко подтолкнула меня вперед. В долю секунды экран подернулся серым налетом, по которому скакали быстро гаснущие искорки. Стены кабины загудели приглушенным резонансом. Указатель скорости ожил, числовые значения начали уменьшаться, изменился их фон, складывающийся из калейдоскопических фигурок. Вентиляторы наращивали обороты. Содержание кислорода в наполняющем кабину воздухе начало возрастать.
— «Двенадцать, одиннадцать, десять…»
«Дина», послушная импульсам, текущим со стартового поля, приступила к маневрам, предшествующим посадке. Корабль задрал нос, экраны заполнились чернотой, уже перемешавшейся с фиолетовым. На мгновение перед нашими глазами промелькнули крайние терассы станции с остроконечными дугами следящих систем, после чего снова появились звезды. Мы услышали сухой скрежет. Корабль качнулся, первое ощутимое движение после четырехлетнего пребывания в галактической пустоте, где только сообщения датчиков информируют человека, что он не торчит на месте, но преодолевает расстояние между одной звездой и другой со сверхсветовой скоростью. Движение, от которых отвыкаешь до такой степени, что желудок подкатывает к горлу.
