С моей матерью годы обошлись милосердно. Только морщинки возле глаз, когда она улыбнулась, сделались чуточку глубже. У отца побелели виски, но, несмотря на это, он производил впечатление более молодого, чем тогда, когда я улетал. Он был оживлен и разговорчив. Я не смог бы объяснить, почему, но с первой же минуты мне стало ясно, что его жизнерадостность имеет мало общего с моим возвращением. Пару раз мне даже показалось, что за ней кроется что-то неестественное. Я присмотрелся к нему, когда он разговаривал. Он производил впечатление человека, которому есть что скрывать, но — ненадолго.
Через какое-то время я почувствовал усталость. История полета «Дины» каждый из них знал напамять. Я добавил кое-какие детальки и перешел к расспросам. Через час я уже мог повторить имена, которыми были наречены родившиеся за эти девять лет дети наших соседей.
Начало смеркаться. Я поинтересовался, почему они не включают установленные на крыше эмиторы. Раз уж потратили столько сил на то, чтобы их там смонтировать.
— Подождем до утра, — ответил отец.
— До утра, так до утра, — буркнул я. — До утра, — повторил немного погодя. — А, может, только утром?
Восцарилось молчание. Я усмехнулся. Я глядел на них с видом человека, который не отвечает за себя, поскольку ничего не знает и ни о чем не догадывается.
— Только утром, — выдавил наконец отец.
Я изумился.
— И стоило возиться с этим ради однодневной иллюминации? — поинтересовался с наивной миной.
— Стоило, — ответили одновременно отец и Рен, мой младший брат. В голосах их прозвучала непоколебимая убежденность.
Авия тревожно шевельнулась и покосилась на часы. Потом поднялась, поправила волосы и подошла ко мне.
— Тебе уже пора, — сказала она. — Тебе к девяти надо быть в Центре, верно?
— А ты откуда знаешь? — спокойно спросил я. Ее не было, когда Тарроусен договаривался со мной на счет «ночлега».
Она смутилась. Опустила голову, уставилась глазами на носки своих туфелек. Впервые я видел ее такой.
— Я… — начала она и замолчала. Выждала какое-то время, словно набираясь мужества, потом выпрямилась, повернулась ко мне в профиль и, глядя в окно, сказала:
— Думаю, будет лучше, если ты все там узнаешь, от них. Впрочем, они об этом просили. Вопрос достаточно сложный, по крайней мере, для человека, который… — она не закончилась.
— …задержался на девять лет в своем развитии? — предположил я.
Она посмотрела мне в глаза.
— Не злись. Они намерены все вам растолковать наиболее упорядоченным образом. Все дело в отношении, понимаешь?
