— Представь себе, да. — Вздохнула подруга. — Пришлось показать ему сберкнижку, чтобы он убедился, что я не последнюю копейку на него потратила.
— Ну, а как ты происхождение денег объяснила? Ведь когда склад сгорел, ты при всех горько плакала и убивалась, что осталась почти нищей…
— А ты тогда сказала, что поможешь… — напомнила Юля. — Это все слышали, вот я и сказала, что это ты мне такую сумму перевела на счет… Не смотри на меня так, это же почти правда. Ты спокойно могла взять эти камни себе, и никто бы не узнал, а ты мне отдала… Чтобы помочь…
— Не оправдывайся, Юль. Ну, сказала и сказала… Мне все равно, главное, чтобы тебе было удобно. Поехали в ваше агентство, не терпится узнать подробности произошедшего с Дианой.
— Я специально предложила «Надежду» Пете открыть, и оформила все на него. Так он занимается привычным для себя делом, и не мается от того, что сидит у меня на шее. — Все никак не могла успокоиться Юля. — Гордый он очень.
Ивакин, увидев нас на пороге своего кабинета, кажется, даже не удивился. Поднял от бумаг голову, кивнул нам на кожаный диван у стены и снова уткнулся в записи.
— Посидите минутку, — буркнул он. — Сейчас дочитаю…
Мы молча уселись на прохладное мягкое сиденье и замерли. Меня такой холодноватый прием немного обидел, но если вспомнить обстоятельства нашей последней встречи с Петром, то я вполне понимала, что один мой вид напоминал Ивакину преступление, невольным соучастником которого я его сделала тогда, четыре года назад. Я до сих пор не знаю, как он относится к тому, что я убила мужа на его глазах, да еще и имела наглость притянуть его, как лжесвидетеля, для своего оправдания. Он полностью подтвердил во всех инстанциях мои слова о том, что Сергей покончил с собой, но со мной после той ночи не разговаривал ни разу. Он настойчиво избегал встречи, да и я не горела желанием обсуждать эту проблему. А потом я уехала во Францию и совсем потеряла и Ивакина, и Юлю из виду… Возможно, Петр до сих пор проклинает меня за то, что я повесила на его душу такой тяжелый и неприятный груз…
Ивакин за эти несколько лет изменился. Стал солидней, взрослее и даже, пожалуй, красивей. В моей памяти он отложился молоденьким взлохмаченным юнцом в потертой кожаной куртке. Сейчас передо мной сидел высокий солидный молодой человек в дорогом костюме, рубашке, при галстуке. Щеки гладко выбриты, волосы уложены… Вот только глаза, в тот момент, когда он мельком глянул в нашу с Юлей сторону, показались мне прежними. Такими же молодыми и чистыми… Похоже, деньги еще не успели испортить этого честного искреннего паренька.
