На самой реке когорты наступали не сплошной фалангой, между ними оставались разрывы (куда беспощадно истребляемая семандрийская кавалерия уже и не совалась), и через один такой разрыв отряд Императора с разгону ворвался в речные струи, взбив фонтаны брызг. Приученные воинские кони пошли в воду без малейших колебаний.
Легионы Империи не могли, подобно всадникам, легко преодолеть Свилле – реку пришлось бы переходить по грудь в воде, теряя строй; многие конники Семандры уже поняли, что день проигран, и поворачивали назад, торопясь уйти из-под убийственного града пилумов; да и стрелы велитов служили неприятным к ним дополнением.
Но чуть дальше, у края леса, всё ярче разгорался огонь под расставленными выверенным пятиугольником жаровнями и люди в фиолетовых капюшонах торопливо срывали последние тряпки с тела жертвы – бородатого немолодого воина с характерными для легионера мозолями на скулах.
В хаосе и сумятице, среди сотен и сотен всадников Семандры, частью отступающих, частью ещё пытающихся атаковать, отряд Императора преодолел Свилле, даже не окровенив клинки. Семандрийцы что-то сообразили и спохватились, когда вся полусотня уже выбралась на северный берег.
Кер-Тинор привстал в стременах, что-то дико и протяжно выкрикнув на своём языке, крутнул оба клинка, несколько Вольных на скаку спустили тетивы, копейщики графа Тарвуса наклонили древки; отряд Императора мчался прямо на стражу семандрийских военачальников, никак не ожидавших от противника подобной наглости.
Собственно говоря, такой манёвр и можно было осуществить только сейчас, когда бой превратился в безумную свалку, а правильный строй и взаимодействие сохраняли только имперские легионы.
Скачущие тесной группой полсотни всадников под стягом с изображением василиска оказались глубоко за линией сражения. Семандра бросила в бой все резервы, вокруг полководцев осталась только личная охрана – может, пятнадцать десятков всадников на роскошных рослых конях, в блистающих доспехах, покрытых ало-золотыми плащами; на шлемах колыхались высокие плюмажи тех же цветов. Возившиеся с жаровнями и обречённым легионером жрецы задёргались, засуетились, словно муравьи, повалили связанного пленника, один из мучителей широко размахнулся чёрным кривым кинжалом…
Император не успел отдать команды, Вольные не успели натянуть тетивы, однако воздух с резким и злым свистом прорезала одинокая и меткая стрела с серым оперением.
– Тайде! – вырвалось у Императора.
