Не доезжая ста ярдов до стоянки, Болан остановил "бьюик" и погасил свет.
Он ждал...
По обе стороны шоссе был лес. Стволы деревьев, облепленные лишайником, тускло белели во тьме ночи, словно полчища привидений. Болан знал, что за этими деревьями, невдалеке от шоссе, лежала полоса ничьей земли, служившая в качестве полигона для тренировок наемников. Даже ЦРУ использовало этот полигон, вырастив на нем не одно поколение противников режима Кастро в семидесятых.
Опустив боковое стекло, Палач прислушался. Вокруг было тихо, только слышалось стрекотанье сверчков и пение древесных лягушек. Боль в плече напоминала о ране. Болан дотронулся до рукава куртки. Ткань была пропитана кровью и липла к пальцам. Ранение было легким, но рана усложняла решение задачи.
В лесу раздался крик филина, и его эхо несколько секунд блуждало среди деревьев. Разухабистый хор сверчков и лягушек на мгновенье затих, но потом их песнь возобновилась, в уже более сдержанной манере. Автомобиль Кущенко оставался темным и неподвижным.
Болану пришла в голову мысль о том, что Кущенко просто выключил все освещение, а мотор продолжал работать и в любой момент "понтиак" мог сорваться с места. Но урчание "бьюика" мешало Болану определить, выключил ли русский зажигание. "Гран При" был почти невидим. Его присутствие выдавало лишь поблескивание хромированных деталей кузова. Вспышка молнии осветила автомобиль и сидящего за рулем Кущенко, но через мгновение все снова погрузилось в темноту.
Мак Болан начинал уставать от затянувшегося ожидания. Ему казалось, что они сидят так уже несколько часов. Кто-то должен был сделать первый шаг.
Палач ничего не имел против того, чтобы этот шаг принадлежал ему. Он поднял здоровую руку и, сняв плафон, вывинтил лампу освещения салона. Затем Болан заглушил двигатель и прислушался. Сквозь шум дождя и стрекотание насекомых он услышал мерное пульсирование — двигатель "Гран При" продолжал работать.
Палач осторожно приоткрыл дверцу и выскользнул из машины. Он тихо прикрыл дверь, не щелкая замком. Опасаясь новой вспышки молнии, он пригнулся и, прячась за кузовом, прокрался к багажнику. "Бьюик" стоял на обочине, и молодая поросль лиственницы, высотой около пяти футов, доходила почти до его заднего бампера. Пригнувшись, Болан мог двигаться незамеченным.
Молния сверкнула вновь, и как только призрачный белый свет погас, Болан, не раздумывая, нырнул в подлесок. Кущенко был, вероятно, ослеплен на мгновение и не мог видеть фигуру, отделившуюся от "бьюика". Очутившись в лесу, Палач начал двигаться в сторону машины русского. Однако вскоре подлесок стал редеть, и ему пришлось углубиться в чащу. Теперь его маршрут проходил по полукругу, и до "Гран При" оставалось по меньшей мере двести ярдов.
