Между тем такси с пассажиром спокойно катилось по Шестой улице. Добравшись до площади Скотта, машина свернула на Массачусетс-авеню и направилась к восточной окраине округа. Подъезжая к Юнион-стейшн, такси притормозило, и Болан уже было решил, что ниточка оборвалась. Но машина снова стала набирать скорость и, въехав на Кэпитэл-стрит Бридж, понеслась еще быстрее, чем прежде.
Через несколько минут обе машины, держась друг от друга на почтительном расстоянии, покинули этот округ. Болан благоразумно отстал, так как здесь почти не было транспорта и незнакомец мог его заметить. Вскоре они миновали Кармонди Хиллс и оказались на узкой периферийной дороге. Прошло еще минут пятнадцать, и такси свернуло в узкий и извилистый переулок, утопавший в зелени. Въезд в переулок был обозначен двумя каменными столбами по обе стороны дороги, но нигде не наблюдалось ни одной надписи, сообщающей название места. Такси загромыхало по разбитому асфальту переулка. Один раз его правое переднее колесо чуть было не соскользнуло в широкую канаву, что протянулась вдоль обочины. Когда машина незнакомца оторвалась на приличное расстояние, Болан, с выключенными фарами, рискуя наскочить на гранитный столб, въехал в переулок, надеясь, что темнота надежно скрывает его "додж" от внезапно брошенного назад взгляда.
Наконец такси остановилось — об этом возвестили два ярко-красных огня тормозного сигнала. Болан торопливо выключил зажигание. Человек в длинном пальто открыл заднюю дверь машины. Он рассчитался с шофером и проводил взглядом удаляющееся такси. Окинув беглым взглядом пустынную улицу, он не заметил ничего подозрительного и, удовлетворенный тем, что его никто не видит, направился вдоль переулка торопливым шагом. Болан тем временем следовал всего в пятидесяти ярдах сзади него. Болгарин остановился перед небольшим фермерским домом и, оглянувшись на всякий случай, робко постучал в дверь. И тогда Болану стало ясно, чем ему предстоит заниматься завтра.
Дон Элбрайт начинал скучать. Им овладело уныние. Обмен пленниками, состоявшийся при его участии, был пока единственным взлетом в его карьере. Это подействовало на него как своеобразный адреналиновый шок или удар электрическим током, сообщивший ему положительный заряд на будущее. Встреча же с человеком в черном была другой крайностью, неким отрицательным полюсом, и теперь, копаясь в бумагах, Элбрайт до конца осознал, что работа в ЦРУ — это не только эффектные выезды на международном уровне.
