— Свяжись с нашим другом из Остина, — приказал Квазо. — Пусть подождет у телефона, я сейчас вернусь. Сначала позвони домой, он, вероятно, еще спит. Найди также Ларри Урода и передай ему, что я объявляю всеобщую тревогу. Пусть поставит весь штат на ноги. Мне понадобятся все его люди. Потом позвони на буровые Клингмана и скажи Толуччи, чтобы они сидели там тихо, как мыши: никаких телефонных звонков, никаких посетителей до моего личного распоряжения. Затем подними девочек и убери их отсюда. Ах да, еще свяжись с нашим человеком в муниципалитете и скажи, чтобы через тридцать минут он был у меня как штык. Потом... А-а, ладно, остальное я сделаю сам.
Охранник кивнул в знак того, что все понял, и направился к телефону.
Квазо вошел в ванную комнату. Он мрачно уставился на унитаз и тихо сказал себе:
— О'кей, о'кей...
Медовый месяц в Техасе закончился. Пришла пора браться за дело и отрабатывать авансы. И это, конечно же, будет приятно. Даже приятнее, чем возиться в постели с девочками — «цыпочками».
Пол Хенсли только что закончил необычно ранний утренний обход пациентов в общинном госпитале «Мемориал». Он расписался в журнале, прихватил медицинский саквояж и через служебный ход вышел на автостоянку.
Пол бросил беглый взгляд на восходящее солнце, подумал о пожилой женщине в палате для сердечников, которая, вероятно, умрет, не увидев завтрашнего рассвета, затем вздохнул и направился к своей машине.
Было время, когда Хенсли решительно возненавидел свою профессию. Он за одну ночь потерял двух пациентов и едва не лишился третьего. Каждый раз, когда он заходил в палату, убитые горем родственники, с мрачным видом стоявшие у постели умирающего, глядели на него такими глазами, будто хотели спросить:
«На кой черт вы нужны? Почему вы ничего не можете сделать?»
Врачеванием должны заниматься только те люди, внутри которых горит искра божьего дара. Это первое, что должен усвоить врач либо человек, который собирается им стать. А он, Пол Хенсли, не был помечен Богом.
Шина, бляшка, бинт, надрез, шов, тампон... Озабоченный вид, кивок, загадочное «так-с», рецепт, а что потом? А потом стоишь и беспомощно наблюдаешь, как больной умирает, если есть на то божья воля.
Да, бывали моменты, когда доктор Пол предпочел бы быть водопроводчиком.
Доктор положил руку на дверцу машины, а другой шарил в кармане в поисках ключей, когда рядом с ним, словно из-под земли, появился высокий, атлетически сложенный молодой человек и легко тронул его за плечо. После Хенсли припомнит, как ладно сидел на нем костюм небесного цвета, с какой непринужденной грацией он двигался, каким негромким, но властным голосом заговорил с ним. В тот момент доктор был удручен смертью пациента и не обратил внимание на такие мелочи. К тому же его раздражали темные очки на лице незнакомца, явно неуместные в это время суток.
