— Пора подкрепиться, Шмидт, — перебила его я, — время чая. Почему бы вам не занять для нас столик поближе к буфету, пока народ не набежал?
Перспектива поесть могла отвлечь Шмидта практически от чего угодно. Он засуетился и убежал.
— Будете пить чай? — спросила я Лэрри.
Он отрицательно покачал головой:
— Берегу себя для вечернего банкета. Пойду подумаю. Нужно ведь соорудить себе какой-нибудь костюм. Если позволите...
Я отправилась к Шмидту.
— Столы еще только накрывают, — пожаловался он, — некуда было спешить. Почему?..
— Тонкий намек, Шмидт: если вы хотите завоевать сердце Лэрри, не говорите с ним о мумиях. Особенно о мумиях прекрасных египетских цариц.
— Ах, — дошло до Шмидта, — ach, Vielen Dank[37], Вики, мне следовало самому додуматься. Он романтик, да? Мечтает о прекрасных образах, картинах и статуях.
— Наверное. Но даже наилучшим образом сохранившиеся мумии не так уж романтичны.
— М-м-м-да. Вот почему он не хочет верить, что маленькая лысая старушка с лошадиными зубами — королева его мечты. Голова у нее отделена от очень поврежденного туловища...
— Шмидт! — протестующе гаркнула я. — Я не так романтична, но собираюсь есть. Замолчите, будьте любезны.
Только теперь я осознала, что до сих пор держу в руках сигарету, и уже готова была засунуть ее обратно в пачку, как прямо перед моим носом, так близко, что я в испуге отпрянула, возник огонек зажигалки.
— Можно нам сесть с вами? — спросила Мэри.
Шмидт вскочил и пододвинул ей стул. Я закурила проклятую сигарету, женственно закашлявшись и проговорив:
— Благодарю вас.
— Не за что, мне это только приятно, — ответил Джон. В этом я не сомневалась.
— Мы говорили о Тетисери, — объяснил Шмидт. — Вики не хочет слушать историю ее мумии.
— Зато Мэри души не чает в трупах, — подхватил Джон.
— Ну, дорогой, не надо дразниться. — Хорошенький ротик Мэри исказила судорога отвращения.
За прошедшие дни ее кожа, покрывшись легким загаром, из сливочно-белой превратилась в бледно-золотистую. На Мэри была белая шелковая блузка с рубиново-золотистым шарфом, свободно завязанным вокруг шеи. К этому ансамблю гораздо больше подошли бы греческие головки, чем бриллиантовые серьги, которые она надела, — каждый камень карата в полтора, насколько я могла судить (а я могу судить). Но и они были меньше, чем бриллиант в кольце, надетом на средний палец. Оно закрывало простое обручальное золотое кольцо, которое она носила на том же пальце.
Шмидт продолжал рассуждать на тему того, что очень немногим доставляют удовольствие разговоры о мумиях.
