В пестрой рубашке с расстегнутым воротом и мятых брюках защитного цвета он выглядел моложе, чем, вероятно, был, и доступнее. Меня приятно позабавило, что на нем-таки надет пробковый шлем. Он плевал на условности, главное — чтобы вещь имела практический смысл: шлем защищал голову и шею от беспощадного солнца и был достаточно тяжел, чтобы его не срывал с головы постоянно дующий ветер.
— Полагаю, это ваш первый визит в Египет? — продолжал он, глядя на меня сверху вниз и одновременно протягивая мне руку. Я позволила поднять себя, но он все равно смотрел на меня свысока, хотя это не многим по росту. Тем уголком своего сознания, который обычно стараюсь держать на замке, я оценила ширину его плеч, плоский живот и решила, что для мужчины за пятьдесят он выглядит совсем недурно. К тому же мультимиллионер. Или миллиардер? А, миллион туда, миллион сюда, не так уж важно, благоразумно заключила я.
— На теплоходе уже все знают, что я мошенница?
— Да что вы, Вики, не нужно себя клеймить. У вас почтенная репутация. Я с большим интересом читал вашу статью о рименшнейдеровской гробнице[19].
— Польщена. Но все же ни черта не смыслю в египтологии, — призналась я, изобразив одну из самых обаятельных своих улыбок.
— Хотите, стану вашим гидом? Я — лишь любитель, но Саккару знаю прилично.
То утро оказалось одним из самых пленительных в моей жизни. В Саккаре множество достопримечательностей. Помимо большой Ступенчатой пирамиды, там сохранилось несколько малых, полуразрушенных пирамид и множество второстепенных строений — поминальных храмов с внутренними двориками, лабиринтов и часовен. Существует и немало подземных сооружений, назначение которых пока не выяснено, а также масса персональных усыпальниц знатных вельмож. Самые крупные мастабы[20] представляют собой своего рода лабиринты. В одной из них — тридцать четыре верхних покоя и подземная погребальная камера. Накануне я кавалерийским наскоком освоила путеводитель, и в голове у меня осталась лишь мешанина не связанных между собой фактов. Лэрри придал сумбуру смысл и логику.
— Вы ошиблись в выборе призвания, — сказала я, когда мы покидали храмовый комплекс. — Вам следовало стать гидом.
Этот глупый комплимент неожиданно показался ему до смешного лестным. Мы становимся друзьями, самодовольно подумала я. Ничего удивительного, что бедняга бегает от женщин вроде Сьюзи; ему наверняка до смерти надоели их постоянные преследования. Единственное, чего он хочет, это чтобы к нему относились как к интеллектуалу, чтобы восхищались его умом, а не деньгами. Я вполне его понимаю, хотя в моем случае поклонников отвлекают от моих интеллектуальных достоинств отнюдь не деньги.
